— Путь был долог, Кьюрик, — ответил Спархок, ксобственному удивлению начиная оправдываться, — к тому же обоз замедлялпродолжение.

— Так бросили бы их где-нибудь по пути.

— Но мы везли на них пищу и прочие необходимые вещи.

Кьюрик хмыкнул.

— Входите с непогоды, — сказал он. — Я развелогонь, и за ним надо присматривать. — Кьюрик с уважением взглянул наСефрению, держащую на руках Флейту. — Госпожа, — почтительнопоклонился он.

— Кьюрик, — тепло ответила Сефрения. — Какпоживают Эслада и мальчики?

— Хорошо, Сефрения. Очень хорошо.

— Я так рада слышать это.

— Келтэн сказал, что и вы тоже прибудете сюда. Явскипятил воды для вашего чая. — Кьюрик посмотрел на Флейту, уткнувшуюсялицом в шею Сефрении, и спросил:

— Вы что-то скрываете от нас?

Сефрения рассмеялась серебристым каскадом смеха.

— Да, Кьюрик, ведь это именно то, что стирики лучшевсего умеют делать.

— Ну входите же, входите все внутрь, в тепло. —Кьюрик развернулся и повел всех вдоль усыпанного булыжником двора, оставивБерита позаботиться о лошадях.

— Может, не следовало брать его сюда? — сказалСпархок через плечо указывая на послушника. — Он слишком молод для такойдраки.

— С ним все будет в порядке, Спархок, — отозвалсяКьюрик. — В Димосе я дал ему несколько уроков на тамошних площадках. Онхорошо держится и быстро все схватывает.

— Ладно. Но когда заварится каша, будь рядом с ним. Яне хочу, чтобы кто-то причинил ему вред.

— Я, по-моему, никогда еще не оплошал в этом деле.

— Да, насколько я помню, — с улыбкой ответилСпархок.

Проведя ночь в развалинах, теперь уже объединенный отряддвинулся в путь рано утром. Пять тысяч всадников продвигались на юг под хмурымосенним небом. В первый день пути они проезжали мимо женского монастыря близДарры. Строения монастыря были сложены из желтого песчаника и крыты краснойчерепицей. Спархок и Сефрения свернули с дороги и пересекли поросший буроймертвой травой луг отделявший от нее монастырь.

— А как имя девочки? — спросила настоятельница,принимавшая их в своей скромной келье, обогреваемой небольшой жаровней.

— Она не говорит, Матушка, — ответилСпархок. — Она все время играет на своей свирели, поэтому мы назвали ееФлейтой.

— Это неподобающее имя, сын мой.

— Для ребенка это не имеет значения,сестра-настоятельница, — сказала Сефрения.

— Вы пытались найти ее родителей?

— Там, где мы ее нашли, не было поблизости никакогожилья, — объяснил Спархок.

Настоятельница серьезно посмотрела на Сефрению.

— Это дитя — стирик. Не лучше ли было бы отдать ее всемью представителей ее народа и ее веры?

— У нас очень спешное дело, — сказалаСефрения, — а поселение стириков найти очень трудно.

— Но вы понимаете, что если девочка останется с нами,то нам придется обратить ее в эленийскую веру?

— Вы можете попытаться, но вряд ли у вас этополучится, — улыбнулась Сефрения. — Пойдем, Спархок.

Спархок и Сефрения вернулись в колонну, и войско продолжалопуть на юг, попеременно галопом и рысью. Отряд перевалил через холм. Спархок вудивлении натянул поводья, растерянно глядя на открывшуюся картину — на большомобломке скалы, сидела, скрестив ноги, Флейта, и играла на своей свирели.

— Как ты… — начал было он, потом, осекшись, крикнул:

— Сефрения!

Но женщина в белых одеждах, не дожидаясь его зова, ужеподходила к девочке, говоря ей что-то ласковое на стирикском.

Флейта опустила свою свирель и одарила Спархок проказливойулыбкой. Сефрения засмеялась и взяла девочку на руки.

— Как она оказалась впереди нас? — озадаченноспросил Келтэн.

— Кто знает, — ответил Спархок. — Придетсяотвезти ее назад, в монастырь.

— Нет, Спархок, — твердо сказала Сефрения. —Она хочет быть с нами.

— Это плохо, — резко сказал Спархок. — Я несобираюсь везти с собой в такой опасный поход маленького ребенка.

— Не беспокойся, Спархок. Я сама позабочусь оней, — Сефрения улыбнулась девочке, сидящей у нее на руках. — Я будузаботиться о ней, как будто это — моя дочь, — сказала она, прижимаясьщекой к блестящим черным волосам Флейты. — В каком-то смысле она и естьмое дитя.

— Поступай как знаешь, — сдался Спархок.Поворачивая Фарэна, он почувствовал внезапный озноб — в воздухе было нечто, отчего исходила непримиримая ненависть.

— Сефрения! — резко сказал он.

— Я тоже чувствую это! — прокричала она. —Это направлено на ребенка. — Флейта начала изворачиваться в рукахСефрении, и та, с удивлением посмотрев на нее, опустила девочку на землю. Налице Флейты читался скорее гнев и раздражение, чем испуг. Она приложила свирельк губам и начала играть. Это было уже не давешнее минорное дуновение — мелодиябыла строгой и суровой, в ней слышалась скрытая угроза.

Ответом на нее был леденящий душу вой, исполненный боли иудивления, донесшийся откуда-то неподалеку. Звук быстро затихал, как будтокто-то спасался бегством с невообразимой скоростью.

— Что это было? — прошептал Келтэн.

— Недружественный дух, — спокойно ответилаСефрения.

— А что заставило его убраться?

— Песня девочки. По-моему она сама умеет постоять засебя.

— Ты вообще понимаешь, что здесь происходит? —немного погодя спросил Спархока Келтэн.

— Не больше, чем ты. Давай оставим это пока. У насвпереди еще не меньше двух дней тяжелого пути.

Замок графа Редана, дяди короля Дрегоса, был построен навысоком скалистом мысе и окружен, по обычаю этого южного королевства,чрезвычайно высокими и массивными стенами. Небо прояснилось и ярко светилополуденное солнце, когда Спархок, Келтэн и Сефрения, по-прежнему держащаяФлейту в седле перед собой, пересекали золотистый луг по направлению к замку.