Баттл рассеянно кивнул, отвечая на замечание своегоплемянника. Казалось, он был чем-то сильно озадачен.

– Как ты думаешь, мог кто-то взять эту клюшку, скажем,в перчатках, после того как были сделаны отпечатки пальцев?

Лич отрицательно мотнул головой:

– Нет, пожалуй. Да вы и сами так не думаете. Никтодругой не мог воспользоваться этой клюшкой… Я имею в виду, что если бы такоеслучилось, то отпечатки пальцев оказались бы смазанными. А они не смазаны. Ониидеально четкие. Вы сами знаете.

Баттл согласился:

– Да, сейчас нам предстоит очень любезно и вежливопопросить всех домочадцев позволить нам снять отпечатки их пальцев. Конечно,никакого принуждения, исключительно по желанию. Скорее всего, никто неоткажется, и тогда нас могут ждать только два варианта. Либо ни один изотпечатков не совпадет с исходными, либо…

– Либо мы узнаем искомого мужчину?

– Я полагаю, так. Или, возможно, искомую женщину.

Лич отрицательно покачал головой:

– Нет, женщина тут ни при чем. Отпечатки на клюшке былиоставлены мужской рукой. Слишком велики для женщины. И кроме того, это неженское преступление.

– Ты прав, – согласился Баттл. – Чистомужское преступление – жестокость, сила, некоторая спортивность и глуповатость.Подходит ли кто-то в этом доме под такое описание?

– Пока я никого не видел. Все они должны были собратьсяв столовой.

– Что ж, пойдем поглядим на них. – Он обернулся,бросив через плечо взгляд на кровать, и заметил: – Не нравится мне этотколокольчик…

– С чего бы это?

– Он как-то не укладывается в общую картину, –ответил Баттл и, открыв дверь, добавил: – Я не понимаю, кому могло понадобитьсяубивать ее? Конечно, множество вздорных старых дам сами напрашиваются на то,чтобы их треснули по черепу. Но эта производит совершенно иное впечатление. Мнекажется, что ее любили. – Он помолчал немного и затем спросил: – А ведьона, наверное, была богата? Кому достанутся ее деньги?

Лич понял, что скрывается за этими словами.

– Похоже, вы попали в точку! Возможно, здесь и кроетсяответ. В первую очередь надо будет выяснить денежный вопрос.

Пока они спускались на первый этаж, Баттл просматривалсписок домочадцев.

– Мисс Олдин, мистер Ройд, – вслух читалон, – мистер Стрендж, миссис Стрендж, миссис Одри Стрендж. Гм… семействоСтренджей явно преобладает.

– Это две его жены, насколько я понимаю.

– Уж не предстоит ли нам встретиться с СинейБородой? – приподняв брови, пробурчал суперинтендант Баттл.

Все семейство собралось в столовой за накрытым столом, хотятрапеза, похоже, была явно безрадостной.

Суперинтендант Баттл окинул проницательным взглядомповернувшиеся к нему лица. Он оценивал их по своему, особому, методу. Егомнение удивило бы их, если бы они смогли прочесть его мысли. Данный методпредполагал крайне суровую и пристрастную оценку. Конечно, закон предписывалсчитать любого человека невиновным, пока не доказана его виновность. Носуперинтендант Баттл обычно рассматривал каждого, кто связан с убийством, какнекоего потенциального убийцу.

Он последовательно обвел глазами всех присутствующих: воглаве стола, бледная и напряженная, сидела Мери Олдин, рядом с ней Томас Ройднабивал очередную порцию табака в свою трубку; далее, откинувшись на спинкустула, сидела Одри, держа в правой руке кофейную чашку с блюдцем, а в левой –сигарету; следующим был Невиль, выглядевший совершенно ошеломленным ирастерянным, он дрожащими руками пытался прикурить сигарету; и наконец,Кей, она сидела, облокотившись на стол, бледность ее лица была заметна дажесквозь слой пудры. Суперинтендант Баттл бегло оценивал каждого, и вот каковы былиего мысли: «Предположим, это мисс Олдин. Хладнокровная особа и, надо отметить,определенно очень неглупая женщина… Не так-то легко будет пробить ее броню.Мужчина за ней – темная лошадка, – покалеченная рука, непроницаемое лицо,возможно, страдает комплексом неполноценности. Далее, я полагаю, первая жена –напугана до смерти, – да, да, очень сильно напугана. Как-то странно онадержит чашку с кофе. Следующий сам мистер Стрендж; где-то я видел его прежде.Он весь трясется – нервишки пошаливают. Рыжеволосая яркая девица – чертовскитемпераментна. В голове ее, возможно, тоже черти водятся».

Пока Баттл делал свои критические умозаключения, инспекторЛич произносил маленькую официальную речь. Мери Олдин представила всехприсутствующих поименно.

В заключение она сказала:

– Конечно, это было для нас ужасным потрясением, но мыпостараемся помочь вам, чем только сможем.

– Для начала нам необходимо выяснить, – сказалЛич, поднимая руку с клюшкой, – кому принадлежит эта клюшка. Кто-нибудьможет ответить?

Тихо вскрикнув, Кей сказала:

– Какой ужас! Неужели этой… – Она не договорила.

Невиль встал и, обойдя вокруг стола, подошел к Личу:

– Похожа на мою. Могу ли я поближе рассмотреть ее?

– Да, теперь можете, – сказал инспекторЛич. – Пожалуйста, возьмите ее.

Его многозначительно сказанное «теперь», казалось, непроизвело никакого впечатления на присутствующих. Невиль осмотрел клюшку.

– Мне кажется, ниблик из моего набора, – сказалон. – Я могу уточнить это через пару минут. Пойдемте со мной, еслижелаете.

Полицейские последовали за ним к вместительному чулану подлестницей. Он открыл дверь, и в глазах Баттла буквально зарябило отхаотического изобилия теннисных ракеток. Его былое недоумение тут же прошло –он вспомнил, где видел раньше Невиля Стренджа.

– Сэр, – быстро сказал он, – я не раз виделвашу игру в Уимблдоне.

– Да? Вполне возможно, – сказал Невиль, слегкаповернув голову.

Он отбросил в сторону несколько ракеток. Под ними,привалившись к рыболовным снастям, стояли два мешка с клюшками для гольфа.

– В гольф играем только моя жена да я, – пояснилНевиль. – Вот это, по-моему, мужские клюшки. Да, точно – это мой набор.

Он вытащил мешок, вмещавший по меньшей мере четырнадцатьклюшек.

«Такие спортивные парни, – подумал Лич, – обычнокрайне высокого мнения о собственной персоне. Ох и достается же, наверное, отнего мальчикам, прислуживающим при игре в гольф».

– Это набор нибликов от Уолтера Хадсона изСент-Эсберта, – сказал Невиль.

– Благодарю вас, мистер Стрендж. Это может помочь намрешить один вопрос.