– Чего я не могу понять, так это почему ничего неукрали. И замки, похоже, никто не взламывал. – Его голос звучалнедоумевающе и в то же время испуганно.

Баттл сказал себе: «Они все уже подумали об этом,несомненно».

– Слуги, – сказал Невиль, – исключительнопорядочные люди.

– Насчет слуг я поговорю с мисс Олдин, – уклончивосказал инспектор Лич. – А между тем я хотел спросить, не могли бы выподсказать нам, кто являлся поверенным леди Трессильян?

– Асквит и Трелони, – не задумываясь ответилНевиль, – из Сент-Лу.

– Благодарю вас, мистер Стрендж. Нам необходимовыяснить у них все, что касается состояния леди Трессильян.

– Вы хотите узнать, кто наследует деньги? –спросил Невиль.

– Совершенно верно, сэр. Ее последняя воля, завещание,в общем, все распоряжения.

– Насчет ее личного завещания мне ничего неизвестно, – сказал Невиль. – Насколько я знаю, у нее было не такмного собственных средств. Но я могу вам сказать об основной части состоянияТрессильянов.

– Да, мистер Стрендж?

– Оно переходит ко мне и моей жене по завещаниюумершего сэра Метью Трессильяна. Леди Трессильян имела только определенноепожизненное содержание.

– Ах вот оно что! – Инспектор Лич взглянул наНевиля с повышенным вниманием человека, который обнаружил в антикварной лавкеценное добавление к своей домашней коллекции. Этот взгляд заставил Невилянервно передернуться. Инспектор Лич задал следующий вопрос, в его голосепоявилась приторная сладость: – А вы случайно не знаете, какова сумманаследства, мистер Стрендж?

– Точно не могу сказать. Около ста тысяч фунтов, яполагаю.

– Ах вот как! Значит, каждый из вас получит по стотысяч?

– Нет, они должны быть поделены между нами.

– Понятно. Весьма солидная сумма.

Невиль улыбнулся и спокойно сказал:

– Знаете, у меня вполне приличный годовой доход, и ясовершенно не жаждал получить это наследство.

После предложенного объяснения инспектор Лич выгляделнесколько огорошенным.

Они вернулись в столовую, и Лич выступил с очередноймаленькой речью. На сей раз по поводу отпечатков пальцев – обычная процедура,позволяющая исключить всех домочадцев, которые бывали в спальне убитой леди.Каждый выразил готовность помочь следствию, оставив свои отпечатки. Для этойцели всех препроводили в библиотеку, где сержант Джонс поджидал их с наборомсвоих специальных принадлежностей. Баттл и Лич начали опрос слуг.

Полученная от них информация была не особенно важной.Харстолл объяснил, как он обычно запирает дверь в дом, и клялся, что утромобнаружил все в неприкосновенности. Не было никаких следов взлома. Входнаядверь, пояснил он, была заперта на ключ. Хотя надо сказать, что на засов ее незакрыли, чтобы можно было открыть снаружи. Это было сделано специально, так какмистер Невиль отправился вчера вечером в «Истерхед-Бей» и мог вернуться поздно.

– Вам известно, когда вернулся мистер Стрендж?

– Да, сэр. Я думаю, было около половины третьего ночи.И мне кажется, он вернулся не один. Я слышал голоса, затем от дома отъехаламашина, и мистер Стрендж запер дверь и поднялся к себе.

– А в какое время он отправился вчера в «Истерхед-Бей»?

– Около двадцати минут одиннадцатого. Я слышал, какхлопнула входная дверь.

Лич кивнул. Похоже, в данный момент спрашивать Харстоллабыло больше не о чем. Инспектор побеседовал с другими слугами. Все онипребывали в возбужденном и испуганном состоянии, что было, однако, вполнеобъяснимо в таких обстоятельствах.

Завершала вереницу слуг слегка истеричная судомойка, и,когда дверь за ней закрылась, Лич вопросительно взглянул на дядю.

– Надо вернуть одну из служанок, – сказалБаттл. – Не ту пучеглазую, а высокую и худосочную, с кислой миной. Оначто-то знает.

Эмма Уэльс явно нервничала. Ее встревожило, что вопросы насей раз начал задавать этот рослый и широкоплечий пожилой мужчина.

– Я просто хотел дать вам один маленький совет, миссУэльс, – любезно сказал он. – Как вы знаете, не следует ничегоутаивать от полиции. Иначе это может вызвать определенные подозрения… Надеюсь,вы понимаете, что я имею в виду…

Эмма Уэльс негодующе, но встревожено запротестовала:

– Я уверена, что ничего…

– Ну-ну, не стоит так переживать. – Баттл поднялсвою квадратную ладонь. – Вы кое-что видели или, может быть, слышали… Такчто же это было?

– Я не слишком хорошо слышала… А с другой стороны, немогла не слышать… И мистер Харстолл тоже наверняка слышал. Но я никак недумала, что это может иметь какое-то отношение к убийству.

– Возможно, и нет, возможно, и нет. Просто расскажитенам, что это было.

– Ну, я уже собиралась идти спать. Это было в самомначале одиннадцатого. И прежде чем направиться к себе, зашла в комнату миссОлдин, чтобы, как обычно, положить ей в кровать грелку с горячей водой. Летомили зимой, она вечно мерзнет. И конечно, мне пришлось пройти мимо дверей еемилости.

– Продолжайте, – сказал Баттл.

– Ну и я услышала, что она и мистер Невиль говорят наповышенных тонах. Явно ссорятся. Он что-то кричал. Но это была вполнепристойная, обычная ссора!

– Припомните, пожалуйста, о чем они говорили?

– Да я специально не подслушивала, знаете ли.

– Я понимаю. Вы просто случайно разобрали некоторыеслова.

– Ее милость говорила, что будто бы не потерпит чего-тов своем доме, а мистер Невиль сказал: «Не смейте ничего говорить ей!» Он былсильно возбужден.

Баттл с совершенно бесстрастным видом попытался выведать у неееще какие-нибудь подробности, но толком ничего не добился и в итоге отпустилженщину.

Переглянувшись друг с другом, Баттл и Лич немного помолчали.

– Должно быть, Джонс сейчас уже может сказать намчто-нибудь о тех отпечатках, – сказал наконец Лич.

– А кто у нас осматривает комнаты? – спросилБаттл.

– Уильямс. Он старательный парень, ничего не упустит.

– Ты предупредил всех домочадцев, чтобы не совали покатуда носа?

– Да, до тех пор, пока Уильямс не закончит.

В эту минуту открылась дверь, и в комнату просунулась головамолодого Уильямса.