Один из молодых парней спросил на комично упрощенном выштранском, удалось ли мне осмотреть окрестности. Услышав, что почти нет, он просиял ярче утреннего солнца.

– Нет? Вы должны пойти в…

Последнее из сказанных слов было мне незнакомо. Я только покачала головой.

– Дом! Падать! – пояснил он, жестом изобразив падение чего-то высокого. – Очень старый. Очень старый.

– Руины! – воскликнула я по-ширландски, тут же вспомнив прямоугольный силуэт, замеченный во время охотничьей вылазки.

Драконианские руины в Ширландии встречаются редко, да и те, что уцелели, совсем не впечатляют. Я видела такие в детстве, незадолго до начала серых лет, но понять, что это, мог бы только ученый, и в этих руинах не было ни единого образчика искусства, благодаря которому эта древняя цивилизация получила свое современное название. Впрочем, я не жалела: книжные иллюстрации наглядно демонстрировали, что древние боги с драконьими головами вовсе не так интересны, как настоящие драконы. Но, недавно изведав вкус свободы, я жаждала повторения: взглянуть на драконианские руины было куда интереснее, чем сидеть взаперти в темном и мрачном доме Грителькина в безуспешных попытках объясниться с этой непостижимой Дагмирой.

Возможно, слепой и не заметил бы внезапно вспыхнувший во мне интерес, но от собеседника он не укрылся.

– Я – показать! Я – отвести!

На этом он оставил попытки щадить мои бедные уши и строить фразы как можно проще и разразился целым водопадом слов, из коего мне удалось понять, что он с великой радостью проводит меня туда и обратно, как только я того пожелаю – хоть завтра.

Я разузнала, как его зовут – Астимир – и где находится его дом, ветхое строение, где юноша жил вместе с престарелой матерью. О плате он пока не сказал ни слова, но я подозревала, что именно в ней и состоит его главная цель. Что ж, так тому и быть: по друштаневским меркам мы были невероятно богаты и вполне могли позволить себе уделить толику наших богатств этому предприимчивому юноше.

– Но не завтра, – со смехом ответила я на его призыв поспешить. – Несколько дней. Скоро.

Заинтересует ли прогулка к руинам остальных, я сказать не могла. Драконианские руины не имеют почти никакого отношения к настоящим драконам – причине нашего пребывания в Друштаневе, но, кроме бумажной работы, заняться мне было нечем, и я решила взглянуть на них, даже если придется идти одной.

* * *

Какое-то время казалось, что к руинам действительно придется идти одной.

– Не стоит затраченного времени, – сказал мистер Уикер. – Мы ведь не археологи, и я сомневаюсь, что хоть что-либо в этих руинах прольет свет на причины нападений драконов на людей – а это, на случай, если вы запамятовали, вопрос первоочередной важности. И времени любоваться окрестными красотами он нам не оставляет.

– У меня есть целая уйма времени, которое мне не позволено занять почти ничем, кроме окрестных красот, – любезно ответила я. – Возможно, если бы вы сумели сделать побольше полезных наблюдений, у меня было бы больше работы.

Прозвучало это крайне язвительно. В наших исследованиях только что наметился хоть какой-то прогресс – не в последнюю очередь, благодаря усилиям мистера Уикера. На самом деле это и было одним из обстоятельств, не на шутку раздражавших меня – я с радостью взяла бы на себя часть его работы, если бы только он это допустил. Но он крайне ревниво относился ко всему, что могло хоть как-то умалить его полезность в глазах лорда Хилфорда. Я едва не высказала вслух и это, поставив в неловкое положение все заинтересованные стороны, не исключая и саму себя, но тут вмешался Джейкоб.

– Изабелла, мы с Уикером не можем одновременно идти к руинам и заниматься полезной работой. А ведь нам нужно собирать данные, без этого можно даже не надеяться положить конец нападениям драконов. Слишком многие логова, исследованные нами до сих пор, оказались заброшенными; нужно найти обитаемые – только они дадут нам представление об их рационе питания. Конечно, если они поедают своих сородичей, костей мы не обнаружим, но отсутствие костей других животных тоже может сказать кое о чем.

Поскольку пощупать пульс и осмотреть языки местных змеев мы не могли, я была вынуждена признать его правоту.

– Но отчего я не могу пожертвовать парой дней? Вряд ли мир рухнет оттого, что ваши заметки на два дня останутся без внимания.

Мужу хватило такта принять неловкий вид.

– Возможно, это лишь глупые напрасные тревоги, но мне не нравится, что ты пойдешь одна. То есть с этим парнем. Как это будет выглядеть?

Я изумленно подняла брови. Меня среди ночи похитили контрабандисты, а он волнуется, что станет с моей репутацией, если я отправлюсь взглянуть на руины в компании Астимира?

Но тут взял слово лорд Хилфорд.

– Э-э, это решается проще простого. Суставы не позволяют мне трудных подъемов, это дело для тех, кто помоложе. Я отправлюсь с вашей супругой и позабочусь о ее безопасности. Если, конечно, вы доверяете моим намерениям.

Он изобразил хищный взгляд, я рассмеялась, и дело было улажено.

Сами можете судить, насколько шире сделались наши взгляды за время экспедиции: никто из нас не усомнился в пристойности этого решения. Лорда Хилфорда, пусть неженатого и не являющегося моим мужем, сочли вполне приемлемым провожатым – по крайней мере, в сравнении с выштранским крестьянином. Впоследствии я не раз сталкивалась с тем, что материи, казавшиеся ужасно важными в первые дни путешествия (что скажут люди?), с течением времени превращались в сущие пустяки. Как следствие, возникал вопрос, насколько все эти материи действительно важны – этим и объясняется мое поведение, со временем становившееся все более экстравагантным.

Мы тронулись в путь с первыми лучами солнца. Снаряжения для устройства лагеря на сей раз не взяли: до руин было около половины дня ходу, однако, по словам Астимира, неподалеку имелась хижина, где останавливались боярские охотники, и мы могли провести в ней ночь перед возвращением в Друштанев.

Вдохновленные восхитительными перспективами, шли мы быстро. Через несколько часов на противоположном склоне показались заросшие лесом прямоугольные силуэты, но Астимир не повел нас к ним напрямик. Лорд Хилфорд учинил ему по этому поводу допрос, но ответы юноши были крайне туманны.

– Я уже готов бросить его здесь, – проворчал эрл. – Отсюда мы и сами найдем дорогу.

Я убедила его не делать этого – случись беда, мне ни за что было бы не донести лорда Хилфорда обратно самой – и вскоре получила возможность порадоваться собственной предусмотрительности. Причиной же выбора окольного пути, очевидно, было стремление Астимира к театральности: следуя за ним, мы спустились в долину, поднялись наверх по другой тропе и подошли к руинам со стороны огромных ворот.

Ворота окружали сосны, почти столь же высокие, как и древние камни, но в проемах деревьям негде было укорениться. Центральная фигура дерзко возвышалась над основанием, вытесанным из огромного цельного камня, ее человечьи ноги твердо стояли на земле, а драконья голова взирала сквозь чистый горный воздух в сторону Чиаворы. Выштранские зимы обошлись с огромной статуей жестоко: черты ее были изъедены эрозией едва не до полной неразличимости, а надвратный камень правого проема обрушился, лишив неизвестного бога одного крыла. Но от всех этих повреждений фигура только казалась еще более внушительной: в наши дни мы умеем вырезать статуи не меньше драконианских – Архангел в Фальчестере даже больше, – но никаким искусственным «старением» не изобразить, не подделать неимоверного груза времен.