К тому времени, как мы достигли Друштанева, мне хотелось только одного – упасть на постель, и чтобы Джейкоб принес чего-либо болеутоляющего. Но, едва увидев людей, собравшихся в центре деревни, я поняла: удача не на моей стороне.

По именам я знала немногих: все мы, в достойной сожаления манере ширландских путешественников за границей, держались в деревне почти полностью обособленно. Однако в толпе была и Дагмира, а рядом с ней – крайне встревоженный человек, в котором я узнала Менкема Гоэна, деревенского священника.

Даже не видь я его во время праздника, тут же узнала бы по одежде: он был в полном ритуальном облачении – шаль, перевязь, вышитый головной убор и прочее – и даже стоял на каменистой земле босиком, словно в молельне. Мало этого – как только мы увидели его, он воздел руки ввысь и, повернувшись нам навстречу, принялся во весь голос читать священное писание.

Но и всей громкости его голоса было мало – его слова тут же утонули в страшном шуме. Собравшиеся крестьяне бросились к нам, размахивая трещотками. Мы с лордом Хилфордом остановились, как вкопанные, изумленно разинув рты.

– Какого дьявола?.. – вырвалось у меня, но, думаю, лорд Хилфорд этого не расслышал.

Прежде я встречала подобные деревянные трещотки только во время чтения Свитка на празднике Метания Жребиев, где их треском заглушали имя нечестивого Хумбана. В тот день я обнаружила, что в суевериях выштранских селян они имеют и другое назначение – отпугивать злых духов.

Но это выяснилось не сразу. Дагмира испепеляла меня яростным взглядом, Менкем продолжал чтение молитв, а прочие обступили нас так, что мы не могли сделать и шагу вперед. Очевидно, нам воспрещалось входить в Друштанев, пока с молитвами не будет покончено. Я не могла разобрать слов Менкема и уловить их смысл: в те времена, как и ныне, все религиозные обряды в Выштране совершались на лашонском, а не на родном языке, но и у храмовников, и у магистриан молитва заканчивается одним и тем же традиционным жестом благословения – раскрытой ладонью с расставленными пальцами. С последними словами – «мир вам» – Менкем поднял священный рог, дунул в него, и грохот стих.

Последовала напряженная тишина.

– Что все это значит? – воспользовавшись этим, спросила я.

Дагмира ринулась вперед.

– Вы не сказали мне, куда идете! Пришлось выспрашивать у матери вот этого!

С этими словами она ткнула пальцем в Астимира. Тот шарахнулся назад, будто это был не палец, а шпага.

– И что из этого? – в недоумении спросила я.

Правду сказать, не зная, как будет по-выштрански «руины», и не желая выслушивать нудные разглагольствования, без которых этого было не выяснить, я просто сказала ей, что мы отправляемся на прогулку.

Моя так называемая горничная плюнула на землю и сверх того растерла плевок ногой. Священник, более спокойным шагом подошедший к нам следом за ней, успокаивающе опустил руку на ее плечо.

– В этих ишдевит обитает горошт, – сказал он.

Из этого можно было понять, как будет по-выштрански «руины», но что такое «горошт» – оставалось только гадать.

Лорд Хилфорд, владевший выштранским лучше меня, нахмурился.

– Какой еще горошт? – скептически спросил он.

Тут священник употребил еще два новых для меня слова, и оба они звучали весьма зловеще.

– Там мильгри, где древние совершили много овьет, и они действуют и поныне. Ходить туда – к несчастью, милорд. Не стоило вам делать этого.

Мой словарный запас был досадно беден, но я начала понимать общий смысл. Призраки, демоны или еще что-то подобное – и горе тем, кто встретится с ними. Об этом рассказывалось во множестве общеизвестных легенд, связанных с руинами Ахии; не стоило удивляться, столкнувшись со схожими легендами и здесь.

– Мы ничего подобного не видели, – резко возразила я.

– Возможно, вы и не видели, – зловеще сказал Менкем, – но они там есть.

К этому времени здоровая нога разболелась не меньше подвернутой: ей приходилось принимать на себя большую часть моей тяжести при каждой остановке. Боль пробудила во мне раздражение.

– Вздор! А если там и были какие-то духи, – я воспользовалась ширландским словом, так как мне не хватило терпения запомнить слова, произнесенные священником, – уверена, ваши превосходные молитвы прогнали их прочь. Благодарим вас, но нам пора идти.

Лорд Хилфорд, в свою очередь, успокаивающе положил мне руку на плечо.

– Ваше преподобие, я уверен: все будет хорошо. Но миссис Кэмхерст повредила лодыжку, и ей нужно прилечь. Если позволите, мы…

Но позволять нам удалиться с миром явно не собирались. Слова лорда вызвали великий переполох: все принялись утверждать, что моя травма – несомненно, дело злых духов. Лорд Хилфорд заверил их, что я подвернула ногу не в руинах – что, строго говоря, было неправдой: я сказала ему, что оступилась на склоне позади руин, а он не стал вдаваться в подробности даже настолько – однако это никого не убедило. Я не сказала, что их «злые духи» были всего-навсего контрабандистами, только потому, что все сказанное мной перемежалось бы щедрой порцией ширландской ругани.

Наконец мой бледный изнуренный вид убедил Дагмиру нам помочь. Невзирая на мои протесты, она закинула мою руку себе на плечи, и вместе мы похромали к дому.

Возможно, ее сочувствие было просто уловкой, позволившей ей отчитать меня без помех.

– Тупица! – яростно крикнула она, опустив меня в кресло, чтобы разуть. – Драконы, контрабандисты, руины – есть ли на свете опасность, которой вы не броситесь навстречу?

С этими словами она стащила ботинок с моей пострадавшей ноги, и я грязно выругалась. От долгой ходьбы лодыжка распухла сильнее прежнего, и дернуть ей пришлось сильно.

– Ты же не предупреждаешь об этих опасностях, пока не становится поздно! – огрызнулась я, переведя дух.

– Я думала, в голове роскошной леди из дальних стран найдется хоть искра разума, которой ангел наделяет всякого младенца!

Второй ботинок соскользнул с ноги легче, и это было сущим благословением.

– Ну и дура, – буркнула я по-ширландски, вспомнив некоторых безмозглых юных личностей (не говоря уж о личностях средних лет), с которыми познакомилась во время моего фальчестерского Сезона. – Это, знаешь ли, предложил Астимир, – добавила я, пока взгляд Дагмиры не прожег во мне дыру. – Или у друштаневских мужчин тоже нет даже той искорки разума, какой ангел наделяет младенца?

Ответом мне были несколько незнакомых слов – подозреваю, ругательств. Затем, к моему удивлению, Дагмира мрачно добавила:

– Один из контрабандистов погиб. Задран драконом.

Я тут же забыла о боли в лодыжке. Свежий инцидент, конечно, не объяснял тревоги крестьян и не мог бы послужить причиной того, что Менкем Гоэн и остальные сосредоточили все внимание на нашей вылазке к руинам, если они боялись именно драконов. Однако на его счет можно было отнести чрезмерную горячность их реакции.