у него возникали серьезные осложнения, угрожавшие жизни А.М. После одного из таких обострений в Сорренто вызвали давнего друга семьи медицинскую сестру Олимпиаду Дмитриевну Черткову – Липу, чтобы она постоянно находилась рядом с А.М. и следила за соблюдением режима. Так что совсем не «удобства и комфорт заграничной жизни», как думают некоторые, были причиной того, что А.М. оставался все эти годы в Италии.

Впрочем, исчерпывающий ответ сам А.М. дал в одном из писем: «Я живу в Италии потому, что у меня болят легкие, и потому что здесь мне никто и ничто не мешает работать… А сейчас я занят очень сложной и трудной работой, которая совершенно поглощает все время и все мои силы… За всем, что творится в России, я внимательно слежу по газетам, журналам и по обширной переписке… Пишут мне много и отовсюду».

А вот отрывок из другого письма, от 23 марта 1928 года: «Живя здесь, я в пять лет написал 7 книг, чего в России не смог бы сделать». На настойчивые попытки теперь уже председателя СНК СССР Алексея Рыкова уговорить Горького поскорее вернуться в Советскую Россию А.М. откровенно ответил: «Здесь я могу работать спокойно. А переехав домой – все равно куда – я немедленно буду втянут в различные “дела”, литературные, культ[урны]е, мишурные. Со всех точек земли, воды, воздуха на меня польются жалобы, слезы и стенания. Этим я уже сыт. Жалоб я никогда не любил, и в этом вкус мой не изменился. Нет, ехать домой я подожду».

Многочисленными гостями Горького занимался Максим. В конце ноября 1926 года осуществилась его давняя мечта: продав часть коллекции марок и мотоцикл, он приобрел автомобиль. Теперь гостей и друзей отца он возил на экскурсии на собственном авто, а маршруты, как всегда, составлял А.М. в зависимости от интересов того или иного гостя.

Максим да и все домашние делали все возможное, чтобы А.М. мог хорошо отдохнуть, «перевести дух» в кругу близких людей. Устраивали пешие прогулки, посиделки возле костра, так любимые «огнепоклонником» Горьким, музыкальные вечера – заводили граммофон, слушали любимых Модеста Мусоргского, Николая Римского-Корсакова, Эдварда Грига, Яна Сибелиуса, Феликса Мендельсона…

В доме Максим старался создавать легкую, веселую атмосферу, руководствуясь пословицей «минута смеха продлевает жизнь на сутки». Да и сам А.М. задавал шутливый, ироничный, а иногда и задиристый тон. По утрам за завтраком рассказывали друг другу свои сны, всячески их приукрашивая, иногда просто выдумывая на ходу, и Максим по этим рассказам делал зарисовки. Музыкально одаренный, он организовал небольшой домашний джаз-оркестр: сам играл на банджо, Иван Ракицкий – на балалайке, гостивший у А.М. Исай Добровейн – на рояле, Надежда Алексеевна – исполняла партию на банке с сухим горохом. Вечерние, веселые музыкальные номера, игры в шарады, забавные инсценировки, в которых с удовольствием принимал участие А.М., помогали ему отдохнуть и хоть ненадолго отвлечься от работы.

По инициативе Максима затеяли издавать домашний шуточный иллюстрированный журнал «Соррентийская правда». Максим был и главным редактором, и главным оформителем. Участвовали в издании журнала все обитатели виллы «Иль Сорито», а иногда и гости: художник Борис Шаляпин, сын Федора Ивановича, Нина Берберова, Владислав Ходасевич. Девиз журнала: «Долой профессионалов – дорогу дилетантам». Авторы скрывались под псевдонимами, старались избавиться от присущих им профессиональных признаков. А.М. писал под псевдонимами «Инвалид Муз», «Тиховоев», «Аристид Балык», «Метранпаж Горячкин». Мария Игнатьевна печатала в журнале «Мемуары собачки».

Все же в одном из номеров редактору удалось «уличить» А.М., появилась статья о «бесчестном» поступке «профессионального писателя А.М. Горького», и сообщалось, что разоблаченная рукопись выброшена в корзину. Готовые номера вызывали смех и весело обсуждались за вечерним чаем. На обложке первого номера Максим изобразил отца, затыкающего пальцем кратер Везувия. Картинка символизировала помощь, оказанную Горьким пострадавшим от землетрясения жителям Калабрии и Сицилии.

Максим печатал в журнале мысли читателей:

– Не имея времени сочинять, кладу на бумагу мысли.

– Чтоб быть Сократом, недостаточно быть курносым. Сократы не зазнавайтесь!

– Писатель… сожительствовал с козой, а вот эмигрировал, как и все мы грешные.

Шарада:

Мы на первом любим часто

в чистом поле гарцевать

А второе нам не трудно

Всем в зверинце увидать.

Если ж целого пригубишь,

будешь ножкой вензель плесть

Ни второго не увидишь

ни на первое не влезть.

Поэма, написанная Горьким, более отвечает злобе дня:

Здесь все замучены тоской

Здесь все мечтают об ином,

Стал азиатом Трубецкой

А князь Волконский – болтуном[4].

Да, Бог у всех людей в долгу

В Гвинее стонет папуас

На знойном Ганга берегу

Сидит индус, в свой пуп увяз

Всем тесно на своих местах

Один в Бутырки крепко сел

Другой давно сидит в Крестах

(за то, что красен или бел)

Но как создать для всех уют

Сие одной Москве видней

Вот почему оттуда шлют

Одних – в Нарым, других в Сидней

Вот скоро с берегов Куры

Грузин к Якутам упекут —

Чтоб не страдали от жары

В Тифлис же поселят Якут…

Тарас Опарин

Из письма Горького Зиновию Пешкову: «Затеяли домашний журнал для собственного увеселения. Максим изображает типографию, переписывая все статьи, он же иллюстрирует их вместе с Тимошей и Соловьем. Я, Ходасевич, Берберова – тоже поэтесса – пишем стихи и прозу. Выходит забавно. Если тебе встретится что-либо смешное, анекдотическое, – пришли, напечатаем».

Навестить родных приезжала Екатерина Павловна, привозила новые журналы, книги, газеты и массу новостей. Передавала А.М. множество писем, особенно от авторов, справедливо опасавшихся перлюстрации – и вовсе не со стороны итальянских фашистских властей. К огромной радости всего населения «Иль Сорито», привозили они и различные «русские яства»: соленые белые грибы, рыжики, селедку, балык и колбасу, соленые огурцы, икру и ржаной хлеб – все то, что в Италии достать было невозможно. Устраивали пиршество, гостей угощали с истинно русским радушием.

В 1928 году на 60-летие А.М. (28 марта) приехала Валентина Ходасевич. Привезла подарки, среди них большой никелированный самовар с выгравированными на нем автографами актеров и работников ленинградского Большого драматического театра. В самовар насыпала гречневую крупу.

На таможне это невиданное изделие весьма озадачило чиновников.

– Что это за странный прибор?

– Самовар.

– Что такое самовар?

– Кипятят воду для чая.

– А что означают надписи на нем?

– Это автографы русских актеров на подарке А.М. Горькому в день его 60-летия.

Имя революционного писателя еще более насторожило.

– А