— Леся, все поправимо, — уверенно заявил с порога Глеб, — тебе просто наконец-то нужно пропить нормальные таблетки, а не их слабые и неэффективные заменители. Врач сказал, ты сразу все вспомнишь.

— Но как же она будет кормить? — удивилась я.

— Не будет.

— Как это не буду? — ахнула Леся. — Я всегда мечтала, что буду долго кормить своего ребенка. По максимуму.

— Именно это ты и делала с Маришей, так что, считай, свой гражданский долг выполнила.

— У нас что, есть еще один ребенок? — ахнула Олеся, а я приглушенно застонала.

Вот же че-е-ерт!

— Получается, я забыла не только мужа и беременность, но и своего ребенка?

Я накрыла рот ладошкой: казалось, что этот жест как-то поможет мне удержаться и не заплакать. Глеб молчал, а Олеся продолжила терзать нас вопросами:

— А сколько ей?

— Через два дня будет год.

— Год, еще девять месяцев. — Леся покачала головой. — Получается, мы примерно два года женаты? И я все их забыла?

Я зажмурилась, боясь смотреть подруге в глаза. Я не хотела ей врать, но не вываливать же сейчас на нее подробности ее знакомства с Глебом и того, как ее бывший с ней поступил? Господи, как все сложно-то…

— Когда принесут сына?

— Мама говорила, что через пару часов, но уже поздний вечер. Наверное, лучше попросить, чтобы Сашу к тебе принесли завтра. Я сам его еще не видел.

— Сашу? — довольно улыбнулась подруга.

— Да, ты сама предложила. Он впервые пошевелился именно на этом имени. А я просто не мог не согласиться, так звали моего отца.

— Я всегда любила это имя. И жалела, что меня саму родители не назвали Александрой.

О да. Узнаю подругу. Только-только она собиралась плакать, а теперь начала улыбаться, скорее всего вспоминая, как мы, гуляя в соседнем дворе, представлялись чужими именами. Я называла себя Женей, она себя Сашей.

Невольно рассмеялась, наверное только в этот момент понимая, что ничего непоправимого не случилось. Олеся не изменилась, лишь обзавелась небольшим провалом в памяти. Но это все та же моя единственная и любимая подруга, которой требуется моя поддержка и внимание.

— Я пойду проверю ребенка. Тебе нужно отдохнуть. Сашу принесут утром, — резко произнес Глеб и сбежал из палаты.

— Наверное, он испугался, — ласково улыбнулась я.

— Чего?

— Лесь, сколько тебе лет?

— Восемнадцать, — четко произнесла она. — В прошлом месяце же было.

— Лесь, — я поджала губы, — два с половиной года назад… Ты и в школе больше не учишься, и…

— О черт!

Подруга тут же опустилась обратно на подушку, утыкаясь в нее лбом, я погладила ее по волосам, тихо приговаривая, что все наладится. Обязательно. Она все вспомнит. И Глеба, и Марину, и свадьбу, и все-все… Так Леся и уснула. Я еще немного посидела на ее кровати, отупело глядя на детскую люльку. Она была интересной, словно аквариум — прозрачная, на высоких ножках и колесиках. Я опять положила ладонь себе на живот и невесомо его погладила, мысленно подбадривая своего малыша.

— Ничего-ничего, тебе еще долго в мамином животике жить.

Покинув палату подруги, я встретила Оксану Борисовну в коридоре.

— Можно мне посмотреть на малыша?

— К нему Глеб пошел, — нахмурилась она, а затем кивнула. — Ладно…

Женщина повела меня вдоль по коридору в детское отделение. За стеклянными стенами в ряд стояли точно такие же люльки, как и в палате у Олеси. Лишь в половине были малыши. Такие крохотные и маленькие, что у меня сердце начало стучать где-то в ушах. Я встречала Олесю с Мариной из роддома, но даже тогда Морковочка не казалась такой крошечной, как эти малявки, которые сейчас даже не плакали, а просто безмятежно спали, словно и не покинули совсем недавно теплый и уютный мамин животик, который был для них всем их миром.

Склонившись у одной из люлек, стоял Глеб, он положил ладонь на запелёнатого сына и внимательно его рассматривал. Даже для меня знакомство с будущим крестником было очень волнительно, а что чувствовал сейчас его отец, я и представить не могла. Не осмелилась нарушить такой момент и решила перенести знакомство с Сашей.

— Пойдемте, — шепнула я Олесиной свекрови, сжав руки в кулаки.

Непрошеной картинкой перед глазами сам собой всплыл образ Марка с ребенком на руках. Таким же крохотным и полностью запелёнатым. Смог бы Скольниов стать хорошим отцом? А полюбить нашего ребенка? Судя по его отношениям со старшим сыном, в молодости стать любящим отцом у него не вышло.

Оксана Борисовна принесла нашу с ней верхнюю одежду в холл, там мы и остались ждать Глеба. Спустя пять минут мужчина стремительно прошел мимо нас. Он двигался словно локомотив, совершенно ни на кого не глядя. Так и вышел на улицу в бахилах и халате поверх пиджака. Пока я застегивала парку, Оксана Борисовна запахнула шубу и побежала за сыном

Глеб на улице сорвал с себя халат и остановился посреди подъездной дорожки, задрав голову к небу и шумно дыша, из его рта вырывался морозный пар.

— Глеб, — окликнула его Оксана Борисовна.

Мужчина обернулся и тут же впился в меня взглядом. Трудно было не понять, чего он ждал.

— Леся легла спать.

— Хорошо.

До дома Вавиловых мы добирались в гнетущей тишине. Может, и стоило обсудить что-то и поговорить, но в моей голове царила липкая пустота. Наверное, у Глеба и его матери было так же.

Слишком все… быстро, волнительно и наперекосяк.

Главное, что с Сашкой все в порядке. Я опять положила ладонь на низ живота, только тогда немного успокоилась. Наверное, это было заразно. Олеся всегда делала именно так.

Уже в доме Вавиловых, когда все разошлись по своим комнатам, я, сходив в душ и расстелив кровать, решила проверить Морковочку, но наткнулась на спящего в детской Глеба. Он лежал на цветастом диванчике все в том же костюме. Я накрыла мужчину пледом и вернулась в свою спальню. Губы сами собой растягивались в довольную улыбку. Улыбку счастья. За подругу и мою крестницу. Им повезло. Даже сейчас, когда появился на свет его родной ребенок, Глеб все равно захотел быть ближе к Марише. И это говорило о многом. Я тоже хотела, чтобы у моего ребенка был такой же любящий отец.

Уже в кровати я проверила телефон. Там, помимо маминых и Кристининых пропущенных, было пять вызовов от Марка – негусто. И всего одно сообщение: «Нам нужно поговорить».

— Тебе! Тебе нужно, – зло прошептала я, глядя на экран телефона, и тут же напечатала Кристе, что Леся родила, а я устала и, обессиленная, ложусь спать. Сестра сама передаст все маме, у меня и правда не было на это сил. А еще желания. С мамой говорить мне не хотелось.

Забравшись под одеяло, я опять положила ладонь на живот и как мантру раз за разом шепотом повторяла своему малышу, что и ему я обязательно найду такого же любящего и заботливого папочку, как Глеб.