номер и начал приводить в чувство Роберта. Он довёл его до ванной и помог умыться в холодной воде.

Мать понимала, что в этом состоянии сына виновата лишь одна женщина, Ирена. Она взяла такси и направилась в город, наконец, высказать ей все, о чем она думала.

Роберт немного начал приходить в себя. Давид ему приводил примеры и варианты, чтобы тот не отчаивался и хоть немного пришёл в сознание.

— Неужели ты не хочешь найти этого подонка, да возможно о ее прощении можно забыть. Но ты можешь, найти и уничтожить, — предлагал Давид.

— Так вот почему, ее отец не стал пачкаться об меня, у него была цель по важнее, — cквозь слезы шептал Роберт, — а я не понимал почему, у неё такой опустошенный взгляд.

Он никогда не чувствовал себя таким никчемным, до такой степени он «никто», что ему не отомстили.

И тут вспомнил про заключение из лаборатории. Он быстренько схватил пиджак, во внутреннем кармане был конверт. Вскрыл его и зачитал.

— Ну что? — спросил Давид.

Роберт опустил глаза и бросил листок на стол.

— Помнишь, тебе рассказывал, что она странная, теряет сознание, говорит, что не помнит, уходит от темы, у меня на все это был всего только один ответ, что мне врет и выкручивается. О, Господи… кто бы мог предположить такое. Это, психотропные, что-то похожее на сильнодействующие успокоительные. Которые от длительного приёма искажают воспоминания, а иногда и стирают…

Роберт был в недоумении.

— Но ее отец, зачем он отпустил одну, зная какая она, беззащитная, что ей довелось пережить. Нет это никак не оправдывает мой поступок. Возможно, если бы ей на пути встретился более благоразумный человек, она стала бы счастливой. Ведь получается она могла бы сделать счастливым любого, адекватного, человека. Не такого, как я. Я — не человек. Я дьявол, — рассуждал он вслух.

Давид сидел, сложив руки.

— А ты не хочешь повидаться с ней?

— С ней? И что я ей скажу. Я максимум могу, дать ей оружие и сказать, стреляй сюда, — указывая на висок, говорил Роберт, в отчаянном состоянии.

Они так просидели еще около часа, снованачал звонить Леон. Роберт долго не отвечал, но собравшись с мыслями ответил.

— Что с тобой? — сразу закричал брат, — ты что ребёнок? Соберись наконец!! Почему мы должны тебя искать по всему городу, как проклятые, а ты развлекаешься в гостинице пятые сутки.

— Решил немного отдохнуть, — ответил Роберт.

— Возвращайся в город, у меня с тобой серьёзный разговор, и будь в четыре в суде, завтра следующее слушание, я буду в другом зале, посидишь снова, там слушание старых лет. У меня дело поважнее есть, — продолжил брат.

— Завтра продолжение того дела? — переспросил Роберт.

— Я что невнятно выразился? — разозлился брат.

Роберт отключил и положил телефон перед собой.

— Вставай! — сказал Давид, — поехали отсюда.

В двенадцать дня они были в городе. Роберт подключил всех знакомых и начал искать адрес дома Аны. Он хотел просто увидеть ее. Спустя три часа, когда уже был у здания суда, ему отправили местоположение. Он сначала решил пройти на слушание, ему нужно было найти, как можно больше сведений. Он решил. во что бы не стало найти этого человека и расправится самому.

На слушании, как и прежде, было мало народу. Он присел с краю и начал внимательно слушать.

В этот раз уже был подсудимый, тот паренёк из-за которого все началось. Он все отрицал.

Затем снова вызвали ее отца, чтобы продолжить допрос.

Судья произнесла свою речь и попросила, как можно больше подробностей и мелочей озвучить, в ходе слушания. Так как появились новые обстоятельства в этом деле.

— Чем больше подробностей вы изложите, тем большим людям вы поможете, — постоянно твердила судья. — Расскажите, что говорила потерпевшая? Так как вы говорите, что состояние ее здоровья не позволяет допросить.

— Моя дочь, — начал отец, — она проходила в реабилитационном центре, четыре года. Я нашёл лучших, насколько у меня было возможности врачей. Она до сих пор находится под влиянием этих препаратов. Мы постарались сделать все, чтобы эти события, для нее показались, как всплеск подсознания. Сон или отрывок, какого-то фильма. Я изначально знал, как это скажется на ее здоровье. Но выбрал, пусть она была бы не такая как все, но не помнила того, что с ней произошло. До сих пор эти препараты на ней плохо сказываются. Перепады настроения. Бледность, тошнота. Провалы в памяти, даже связанные с двумя днями ранее. А самое страшное, мы не знаем, как она поведёт себя, если начнём прекращать давать эти препараты.

Роберт был в еще большем недоумении,

— Неужели нельзя было по-другому помочь ей? Ведь есть психологи.

— А как сейчас она? Ей лучше? Как я понимаю мы не сможем ее допросить, как потерпевшую сторону?

— Моя дочь…, - продолжил снова дрожащим голосом отец. — Моя дочь, она, я не знаю, где cейчас она, и о чем думает. Я каждый день захожу в ее комнату и вижу на лице и в глазах бездонную пустоту. Ни радости, ни печали. Был только один период в ее жизни, когда я понадеялся, что она спасена. Но это был полет в пропасть. Это был ее окончательный прыжок, в никуда. Вы же говорите нельзя собрать и склеить осколки, следы останутся. Так вот, то, что произошло с моей дочерью, это полное крушение надежд. Она превратилась в песок, в пыль, которую с каждым дуновением ветерка уносит навсегда. Я уже не знаю смогу ли вернуть ее прежнюю. Остановился отец и прикрыл лицо руками.

— Я понимаю, что вам нелегко, но каждое сказанное вами слово имеет вес в этом деле, — прервала судья, понимая состояние отца. — Хорошо, садитесь.

Роберту показалось странным поведение отца, он чувствовал, что они что-то намного большее знают об обвиняемом, но почему не говорят в суде. Будто уже сами нашли его, либо на верном пути.

Он просидел ещё около получаса и покинул заседание, которое снова перенесли, направилсявслед за отцом Аны в надежде проследить за ним, но не успел. Тогда он направился по адресу, который ему отправили.