— Нет… — Катерина побелела, и почти шептала. Я даже шагнул поближе, на всякий случай, вдруг потеряет сознание и надо будет успеть подхватить, — Я не видела Фелиппе… И не слышала о нём… А я была в самом Мариенбурге! Если бы он стал крестоносцем, я бы знала! Я знала о каждом рыцаре из наших мест!

— То-то я слышала, что он него писем тоже нету… — опечалилась Александра, — Неужели достойный юноша погиб в пути?.. Жаль… Но ещё более жаль твоего отца! Да смилуется Господь над его светлой душой! И ведь, совсем не старый ещё человек… был…

— А-а-а… — наконец-то разразилась слезами Катерина и буквально повисла на плече Александры, — А-а-а-а…

— И, слава Богу! — подумал я. Я убедился, что для девушек лучше выплакаться, чем носить тяжесть в себе. А то, что Катерине было невообразимо тяжело, видно было невооружённым глазом. Так что, пусть поплачет…

— Мужайся! — шепнула ей в ухо рыжеволосая, — Если Господь призвал твоего отца, значит, посчитал так нужным… Пойдём, я провожу тебя в фамильную усыпальницу… Его рядом с твоей матушкой похоронили… прямо совсем рядышком. Пошли, кузина…

Кузина… Ну, я так и подумал, что близкая родственница! Очень, очень похожие девушки!

Александра бережно, под локоток, вела плачущую Катерину, вокруг суетилась Эльке, пытающаяся подать хозяйке носовой платочек, горестно вздыхали встречные слуги и служанки, а я шагал следом деревянными шагами. Неужели… крах⁈ Наверное, я должен был переживать и горевать вместе с Катериной. Но… не получалось. Я же в глаза не видел её отца и понятия не имею, что он за человек. Вот за девушку было горько и обидно! И за себя тоже. Кто же теперь даст мне рекомендательные письма к папе авиньонскому⁈

Вы, наверное, скажете, что я толстокожий и бесчувственный… Нет! Мне жаль девушку и больно за неё. Я готов разделить с ней скорбь и отчаяние утраты. Но почему при этом я должен забыть свою цель? Ту, ради которой меня отправили в этот мир, напрочь лишив даже остатков магии мир тот, древний? А цель теперь отодвигалась на неопределённый срок. И это ужасно! Это ужасно не только для меня или Катерины, это ужасно для всех людей Земли.

Усыпальница графов де Мино оказалась неподалёку. То есть, не просто неподалёку, а этакая пристройка к замку, но с отдельным входом. Девушки вошли внутрь и видно было, как они спускаются по ступенькам, а я затоптался снаружи. Спускаться? Меня вроде не приглашали. Это своя, фамильная усыпальница. Ну, постою снаружи, подожду их здесь. Я встал у входа, слегка расставив ноги и скрестив руки на груди. Наверное, вид мой был достаточно грозным, чтобы проходящие слуги шарахались в стороны…

Девушек не было с час. Потом они вышли, притихшие, скорбящие. Катерина уже не ревела в голос, но слёзы всё ещё катились у неё по щекам, и она вытирала их кружевным платочком. Получалось плохо. Платочек был уже насквозь мокрый и слёзы попросту размазывались по щекам, а не впитывались в ткань. Бедная девушка!

— Ой! — чуть не наткнулась на меня кузина Александра, — Катерина, а твой спутник… э-э-э…

— Это мой друг, — слабым голосом ответила Катерина, отчаянно хлюпая носом, — По статусу он оруженосец, но… это мой друг!

— Понимаю… — покосилась на меня Александра, — Не волнуйся, кузина, я позабочусь о твоём… друге.

Почему-то у неё это прозвучало двусмысленно. Но, Катерина не заметила.

— Спасибо! — всхлипнула она, — А то у меня голова идёт кругом…

— Тебе надо отдохнуть… — заботливо заметила Александра, — Я прикажу подготовить комнату. Голубую, твою любимую…

— Нет! — чуть не испуганно вскрикнула Катерина, — Я не буду отдыхать! Я буду молиться. Я пойду в нашу часовню.

— Там сейчас холодно… — заметила Александра, — Мы обе вознесём молитвы завтра. А сейчас тебе нужно выспаться.

— Нет! — упрямо возразила Катерина, — Я буду молиться! Всю ночь!

— Ну, что ж… — немного подумав, согласилась Александра, — Ты взрослая девочка, чтобы самой решать… На всякий случай, комнату подготовят. Тебя проводить?

— Нет… — Катерина в очередной раз размазала слёзы по щекам, — Я знаю дорогу.

— Крепись, подружка! — в последний раз обняла её кузина Александра за плечи, — Я уверена, что твой отец на небесах и видит твоё горе. Не знаю, радуется ли он этому… Как можно горевать, если он на небесах⁈ Но, с другой стороны, ты права: вознести молитву Господу нужно. Иди, милая кузина! А завтра мы с тобой обо всём поговорим. До завтра!

— До завтра… — и Катерина потеряно побрела по дорожке, наверное, в нужную сторону, потому что Александра проводила её взглядом, но не окликнула.

— Ну, а вы, молодой человек, который… друг… — повернулась ко мне рыжая девушка, — Чем я могу вам услужить?

И опять это прозвучало двусмысленно!

— Ну-у… — я на секунду задумался, — Во-первых, хотелось бы смыть с себя дорожную пыль и грязь. Может, у вас найдётся и одежда, подходящего мне размера? Скромная и добротная. Не графская, конечно, но… подходящая мне по статусу. Если быть честным, последние полторы недели как-то помыться и постираться не доводилось… Во-вторых, было бы неплохо перекусить. Надо сказать, мы плотно покушали в Дижоне, но… бешеная скачка, нервы… Нет, я не прочь перекусить хорошенько. Только не за общим столом! Я думаю, у вас есть в гостях кто-то из окрестных дворян? Во всяком случае, я не припомню ни одного случая, чтобы мы завернули в какой-нибудь замок, а там у хозяина не было бы гостей из вассальных баронов! Но мне не хотелось бы с ними знакомиться… пока… без Катерины. Я хотел сказать, без её сиятельства, графини Катерины… да! Поэтому, если не трудно, пусть подадут ужин в комнату. Вы же дадите мне комнату? Если нет, я могу переночевать и на сеновале! Но тогда пусть ужин принесут на сеновал! Ну и в третьих… Отчего вы смеётесь⁈

— Ничего-ничего! — сквозь смех заметила Александра, — Очень смешно у вас получилось: «Подать ужин на сеновал!». Продолжайте, что «в третьих»?

— Хм… да… а в третьих, не найдётся ли у вас в замке художника?

— Художника⁈ — я видел, как растерялась Александра, — Но, Боже мой, зачем вам художник⁈ Да ещё прямо сегодня⁈

— Видите ли… даже