Но владимирцы и суздальцы еще теснили полки Мстислава, и это вселяло надежду на победу.

Вот и на правом фланге, где стояли младшие братья, зазвенели мечи.

Юрий, обозревая с высоты горы поле битвы, с трудом сдерживал себя, чтобы не ринуться в гущу сражения. Он не видел конной дружины торопецкого князя и его самого, потому не мог решиться бросить в бой свой резерв — конную дружину — и своих молодых и сильных гридей личной охраны. Молча смотрели на разворачивающееся сражение и стоявшие позади князя воеводы: Кузьма Ратьшич и Жирослав Михайлович.

Под натиском смолян левый фланг все больше прогибался. Один за другим падали стяги полков. Юрий еще раз оглядел поле битвы. Ждать больше было нельзя.

— Коня мне! — приказал он молодому гридю.

Вскочив в седло, великий князь выхватил меч и поскакал к затаившимся на склоне горы всадникам. Позади него трепетал на ветру княжеский стяг. Вздыбив аргамака перед конной дружиной, Юрий, пересиливая шум битвы, крикнул:

— Наш час наступил! Не посрамим же земель володимирской и суздальской. Допоможем переяславцам. Тяжко им приходится. С Богом!

Три с половиной сотни всадников устремилось за своим князем. Все больше и больше открывалось из-за склона горы поле битвы. Первые, кого увидел Юрий, были бродники. Они не выдержали натиска смолян и бежали, радуясь, что избежали смерти. Но на них неумолимо надвигалась конная лава. Юрий видел расширенные от ужаса глаза мужиков, их распахнутые в крике рты, но поделать ничего не мог.

И тут увидел Юрий торопецкую дружину и князя Мстислава. Он вел своих всадников на суздальцев и владимирцев. «Вот она — хитрость Мстислава! Он дождался, когда я введу все свои силы в сражение!»

Юрий попытался было развернуть своих дружинников и повести навстречу князю торопецкому, но из этого ничего не вышло, так как каждый из его всадников только что слышал от него призыв идти на помощь переяславцам и, видя на поле битвы реющий стяг Ярослава, шел к нему. Потому за Юрием пошло только три десятка гридей его личной охраны да Кузьма Ратьшич, понявший угрозу со стороны торопецкого князя. Гриди шли плотно, колено в колено, грива к гриве. Дабы не покалечить ненароком своих же владимирцев, Юрий ударил в стык полков и очень скоро оказался в гуще новгородского ополчения. Он раз за разом опускал свой меч на головы дружинников, не осознавая, что убивает, калечит. Справа, слева, за ним и даже впереди него эту работу делали гриди: быстро, умело, безжалостно. Конь вынес князя на открытое место. Они прорубились сквозь новгородцев, оставив за собой просеку, только не стволы деревьев лежали на ней, а еще не остывшие тела новгородских мужиков.

Юрий огляделся. Переяславцы бежали. Смешавшись с его конными дружинниками, они не дали им сражаться, и те, развернувшись, вынуждены были отступать со всеми. Владимирцы и суздальцы еще держались, но надолго ли их хватит? Мстислав со своими всадниками уже прошел сквозь суздальцев и теперь, развернувшись, своим огромным боевым топором рубил им спины. Что происходило на правом фланге, понять было невозможно: все перемешалось.

— Тебе, князь, надо уходить! — решительно произнес Кузьма Ратьшич. — Сражение проиграно. Послушай меня, великий князь: скачи во Владимир, набери новую дружину, — настоятельно требовал воевода, с трудом сдерживая обезумевшего от запаха крови коня. — Сбережешь себя — удержишь и княжество под своей рукой.

— А как же войско? Как же братья?

— Они справятся сами. Уезжай, пока еще не поздно. Мы задержим Мстислава. Бери заводных лошадей и уезжай!

Больно! Стыдно! Гордость княжеская истекала кровью, но Юрий, сжав зубы, только яростнее хлестнул плеткой коня, уносившего великого князя с поля его позора.

Еще раньше поле битвы оставил Ярослав, и только младшие братья, ничего не ведавшие, еще махали мечами. Владимир со своими переяславцами оказался на самом правом фланге, с самого края. В поисках лучшего места для обхода топи он ушел еще правее и, сам того не ожидая, оказался в тылу ростовцев. Те сшиблись с ратниками Святослава и Ивана и рубились отчаянно, не подозревая, какая им грозит беда.

Но эту надвигающуюся беду узрел Мстислав. На выручку ростовцам он отрядил князя Всеволода Мстиславича киевского с сотней всадников. Те появились из-за холма неожиданно, угрожающе склонив копья, устремились к переяславцам. Владимир развернул дружину навстречу появившимся всадникам, еще не зная, кто это. Но Мстислав не пошел на сближение. Он знал, кто стоит против него, так как над дружиной развевалось знамя переяславского князя, и потому, оставив сотню, поехал вперед один. Навстречу ему выехал и Владимир. Каково же было его удивление, когда в приближающемся всаднике он узнал своего недавнего гостя, принимаемого им в Переяславле Южном.

— Глазам своим не верю, ты ли это, князь? — воскликнул Владимир, торопливо опуская меч в ножны. — Не чаял тебя увидеть здесь.

Мстислав подъехал вплотную.

— Здрав будь, князь Владимир. Я искал с тобой встречи, и Бог свел. Не послушал ты моего совета, ввязался в свару братьев старших, и поделом тебе. Впредь умнее будешь.

— Что-то не пойму я тебя, — удивленно вскинул брови переяславский князь. — Говоришь ты, будто Мстислав и Константин одержали верх.

— Так оно и есть. Поднимись на холм, сам увидишь. Владимирцы, суздальцы разбиты, Юрий бежал с поля сражения. Клянусь, сие истинная правда, сам зрел. Ты, князь, слава Господу нашему, не обагрил меча своего кровью, посему вины на тебе нет. Уходи подобру-поздорову в свой удел и дружину уводи. Она тебе еще не раз сгодится.

Владимир, помрачнев, взбодрил коня и мигом взлетел на холм.

Князь Мстислав оказался прав: огромное войско бежало, преследуемое и избиваемое торопчанами, новгородцами, смолянами.

Вернувшись к ожидавшему на прежнем месте киевскому князю, Владимир сдержанно произнес:

— Спасибо тебе, князь, за дружбу и верность. Не клятвами и заверениями ценна она, а делом. Клянусь этим политым кровью местом, что я не посрамлю твоей дружбы, сам по первому твоему зову приду на помощь. Будешь в земле переяславской, приходи в мой дом. Всегда ты желанный гость.

Сражение завершилось полным разгромом князей-братьев. Все пространство между Авдовой и Юрьевой горами, их склоны, заболоченный луг вдоль ручья были завалены телами убитых и раненых воинов. Около двадцати тысяч русских мужиков пало в междоусобной борьбе. Ликований по случаю победы не было, слишком огромная цена за нее заплачена. Мстислав не стал преследовать беглецов. Двое суток новгородцы, ростовчане, смоляне стояли у Липицы, разбирая тела убитых, отправляя их к местам погребений или хороня здесь же, на склонах горы. Не спеша они залечивали раны, готовились к походу на Владимир. Мстислав не спешил. Он понимал, что у Белой Руси нет сил противостоять ему. И дабы избежать новых жертв, он давал время Юрию и Ярославу осознать, что великокняжеский стол не удержать и придется склонить колени перед победителями.