рука Санчо, принимавший личное участие в пленении Альфонсо, сумел договориться с новым королём, более того, стал одним из его приближённых и главнокомандующим войском. Вряд ли такое было бы по плечу безграмотному мелкому дворянину, а вот хитроумному стратегу и опытному дипломату – да. Художественный образ Кампеадора обогатился сценой, в которой великий полководец вопрошает Альфонсо VI и призывает его поклясться в непричастности к смерти брата. Очень красиво, но нереалистично: как можно клясться в непричастности к смерти противника, против которого выступаешь войной, даже если это родной брат? Неважно – из чьих рук была выпущена смертоносная стрела, важно – кто стоял во главе войска и отдавал стрелкам приказ.

Междоусобные войны, охватившие Испанию в XI веке, не оставляли места глобальному патриотизму. Патриотизм касался лишь интересов собственного владения, отечество сужалось до границ крепостной стены, родина ограничивалась внутренним кругом семьи. Христиане и мавры вступали в альянсы и временные сговоры в упрямом стремлении достичь конкретную сиюминутную цель: поделить добычу, прихватить кусок земли, ослабить заклятого врага. Феодалы Кастилии вели войну с соседними замками с ничуть не меньшим рвением, чем с иноверцами. А иногда ещё ожесточённее, потому что здесь были примешаны личные мотивы и кровные обиды. В одной из таких междоусобиц произошла серьёзная стычка между Гарсией Ордоньесом, влиятельным графом Нахеры, и Родриго Диасом, стоившая последнему слишком дорого. Победа непобедимого Кампеадора обратилась кровной враждой с графом Ордоньесом, сумевшим настроить против него короля. Итог плачевен: в 1081 году Родриго Диас был подвергнут опале, отлучён от королевского двора и публично изгнан из Кастилии.

Хроники повествуют о том, с каким тяжёлым сердцем покидал рыцарь свой опустошённый замок в Бургосе, как слёзы стояли в его глазах, когда он прощался со своей женой Хименой и дочерями. Город провожал его пустынными безлюдными улицами: никто не осмеливался проявить хоть каплю сочувствия или жалости, боясь королевского гнева. Великий воитель предстал живым человеком, способным грустить и страдать, горько обиженным правителем, но не сломленным превратностями судьбы. Теперь ему предстояло завоевать для себя новое «место под солнцем». Сначала он предложил свои услуги каталонским графам, братьям Беренгерам, собираясь защитить их от мавров, но, получив жёсткий отказ, поступил на службу к исламским эмирам в Сарагосе, то есть стал воевать на противоположной стороне. Это было обычным делом в те далёкие времена: христианские рыцари, спасаясь от бедности и преследований королей, часто вынуждены были сражаться в стане противника. В 1082 году в битве при Альменаре Родриго разгромил войска Беренгеров, своих несостоявшихся союзников, став их кровным врагом до конца дней. Именно в это время он получил свое прозвище – Эль Сид (в переводе с арабского «господин»).

Вскоре Эль Сид Кампеадор ввязался в борьбу за Валенсию – лакомый кусок земли, одинаково привлекательный и для мавров, и для кастильцев, и для каталонцев. Одно время он воевал на стороне короля Альфонсо VI, восстановив на время благосклонность сюзерена, но длилось это недолго. Обжёгшись во второй раз, Родриго Диас решил отныне защищать только собственные интересы, не ища больше себе покровителей. Один за другим брал Эль Сид замки и города, требуя от арабских эмиров повиновения. К 1092 году вся Валенсия находилась под защитой Родриго, а два года спустя он получил титул «князь Валенсии», сделав земли мавров христианской территорией. Чтобы ещё более упрочить своё положение и укрепить союз с Арагоном и Наваррой, Родриго Диас выдал своих дочерей замуж за королевских грандов: Кристину – за графа Памплоны Ромиро Санчеса, Марию – за Рамона Беренгера III, племянника лютого врага Беренгера.

Жизнь Эль Сида Кампеадора оборвалась в 1099 году, когда ему было около пятидесяти. Вдова Химена не смогла удержать завоеваний мужа и под натиском мусульман-берберов вынуждена была покинуть Валенсию. Отступление прикрывала армия кастильского короля Альфонсо VI, посмертно и окончательно признавшего великие заслуги своего рыцаря. Даже мёртвое тело Компеадора, привязанное к седлу боевого коня, вселяло в мавров панический ужас, и они в страхе разбегались при виде всадника.

Сейчас останки Сида и его жены Химены покоятся в кафедральном соборе Бургоса. Но герой продолжает жить в сердце каждого кастильца, как идеал столь ценимых им качеств: храбрости, жизненной стойкости и силы духа. Индивидуализм, возведённый в ранг высшей добродетели, в полной мере присутствует и в характере, и во всей жизни Эль Сида, прощая и оправдывая его политическое непостоянство, тактическую хитрость и вынужденный принцип стоять прежде всего за себя.

Менестрель, имя которого не сохранилось в истории, спустя сорок лет после смерти Кампеадора сложил «Песнь о моём Сиде», ставшую поэтическим отражением кастильской истории. Отчасти эта поэма стала подражанием «Песни о Роланде», сочинённой франками чуть раньше. Яркий образец романсьеро – испанского средневекового эпоса – воспевает героя, вознося его до уровня недосягаемости, и вместе с тем наделяет его человеческими чертами, так что каждый испанец может узнать в нём брата или сына. Позже появились и другие авторы, на разные лады восхваляющие национальную гордость – бессмертного рыцаря. Пьесы и оперы, поэмы и переводы, фильмы и театральные постановки увековечили имя Эль Сида, давно перешагнувшее границы Старой Кастилии и современной Испании. В 2003 году был снят испанский мультфильм «Легенда о Сиде». Не хватает только комиксов и мюзикла.

Об уважении испанцев к своему национальному герою свидетельствует расположение его памятника в Бургосе, на одной из центральных площадей города. Мы с Виктором переходим мост Сан-Пабло через Арлансон и упираемся в белокаменный монумент… Ильи Муромца – именно так и выглядит кастилец Эль Сид, в шлеме и кольчуге, с длинным мечом наголо, в развевающемся плаще, верхом на гривастом коне. Он оказывается неожиданно похожим на былинных русских богатырей, что делает его близким и понятным моему славянскому сердцу. Я делюсь своими соображениями с Виктором, на что он глубокомысленно замечает:

– Вообще-то конь был единственным средством передвижения воина, а меч – самым распространённым холодным оружием и в Европе, и на Руси.

– А что ты думаешь по поводу характеров, привычек? Испанский рыцарь и русский богатырь – много ли у них общего?

– Честно говоря, не знаю. – Виктор чешет затылок так, как может это делать только русский мужик, пусть и проживший пару-тройку десятков лет вдали от родины. – Давай рассуждать логически. Мы знаем, что Илья Муромец спал на печи до тридцати трёх лет, зато потом уж мало когда высыпался. Эль Сид, я уверен, никогда не пренебрегал сиестой, то есть получается, в общей сложности спали они примерно одинаковое количество времени.

– И что из этого следует?

– А то: кто как спит, тот так и воюет! – убеждённо заключает