– Мы закроем дверь в ванную и включим душ. С включенной водой она ничего не услышит.

– Боже, у меня от тебя голова кругом. Она у меня не переставала кружиться с того момента, как ты вошел в дверь.

– Давай ты потом будешь смущаться. А сейчас, пожалуйста – кончи у меня на языке, а?

Примерно в этот момент я начала задыхаться. Возбуждение определенно выигрывало гонку. К счастью, моя мешковатая футболка скрывала худшее свидетельство – затвердевшие соски. Я оттолкнула его, пока у меня еще оставались силы.

– Поговорим об этом позже, когда останемся одни. Иди и познакомься поближе со своей мнимой будущей свояченицей. Пожалуйста.

– Хорошо. – Он весь поник. – Но ты упускаешь очень много времени.

– Не сомневаюсь.

– Возможно, позже я даже буду не в настроении, Энн. Ты можешь полностью упустить это, и все, жизнь будет разрушена.

– Считай, что ты меня предупредил.

– Последний шанс. – Он высунул длинный розовый язык, как собака. Хотя, вероятно, это было жестоко по отношению к собакам. С клыками стоит проявлять больше осмотрительности. – Идиф? Он пъавда дъинный.

– Ты не мог бы его убрать? – рассмеялась я.

Вместо этого он схватил меня за затылок, проводя теплым, влажным языком по моему лицу. Я застыла от этого натиска.

– Зачем ты это сделал?

– Это знак любви. Думаешь, я стану облизывать кого попало?

– Ты… Даже не знаю, что сказать.

– Есть женщины, которые убили бы ради того, чтобы я облизал им лицо. Ты даже не понимаешь, как тебе повезло, что на тебе есть моя слюна. А теперь оближи меня в ответ. – Он требовательно указал на свою челюсть. – Энн, давай. Сделай это, женщина, пока я не обиделся.

Я хихикнула, все мое тело включилось в игру. Это становилось опасным.

– Мне нужно в ванную. Уходи. Перестань меня смешить.

– Мне нравится тебя смешить.

– Да? Ну что ж, если я описаюсь в трусы, это будет уже не смешно. Продолжай.

– Потерпи. – Он схватил меня за запястье, его голос стал тише. Меня поражало, как он мог в одно мгновение превратиться из клоуна в спокойного человека. – Во-первых, слишком много информации. Во-вторых, вы с Лиззи поедете со мной на репетицию группы?

– Ты уверен, что это удобно?

– Да.

– Тогда мы будем рады, – кивнула я. Это, должно быть, самый безумно идеальный момент в моей жизни. Я с полным мочевым пузырем и полным сердцем одновременно. – Нам просто нужно сначала позвонить по телефону, а потом можем ехать.

– Хорошо. В-третьих, признайся, что ты солгала о том, что тебе не понравились мои поцелуи прошлой ночью.

Его пристальный взгляд не отпускал меня.

Не было смысла больше отрицать это; он мне нравился, и я хотела его так сильно, что это причиняло боль. Это началось в ту минуту, когда мы остались наедине. Его пальцы все еще обвивали мое запястье, я обхватила его подбородок. Прикосновение щетины к ладони и тепло кожи были божественны. Но этого было недостаточно. Мне нужно было что-то вернуть. Какую-то малую часть той сумасшедшей, сбивающей с толку, страстной радости, которую он мне дарил. Он стоял совершенно неподвижно, а я протянула руку и осторожно поцеловала его в щеку.

– Да, я соврала.

Напряженные складки вокруг его рта разгладились.

– Соврала.

– Да. Прости. Ты просто ошеломил меня и… в любом случае, ты лучший.

Он поднял кулаки в воздух.

– Я так и знал! Я лучший.

– Так и есть.

Простая констатация факта, но от этого у него загорелись глаза.

– Спасибо, тыковка.

Его улыбка… У меня не осталось слов.

Мы позвонили маме из моей спальни, усевшись на край сбитого матраса. Мэл с чашкой кофе в руке смотрел в гостиной телевизор.

Я кивнула, и Лиззи достала сотовый, выбрала контакт, настроила телефон на громкую связь и положила его между нами. У меня по коже пробежали мурашки. Воздух показался одновременно холодным и горячим. Черт, я ненавидела это. Страстно ненавидела. Но в моей голове мама была так тесно сплетена с гневом и разочарованием, что я не могла отделить ее от эмоций. Когда-нибудь все изменится.

– Привет, мам, – сказала Лиззи, и ее голос прозвучал весело, как солнечный свет в бутылке. Она уже простила маму. Я – еще нет.

– Привет, девочки. Как вы? – Один только звук ее голоса вернул все обратно. То, как я сидела с ней в темноте, упрашивала и умоляла съесть еще одну ложечку, встать с постели и, может быть, принять душ, вести себя по-человечески. Наконец повзрослеть и присматривать за своими дочерями, чтобы я могла снова стать ребенком.

– У нас все отлично, мам, – сказала я, изо всех сил стараясь, чтобы слова прозвучали нормально. – А у тебя как дела?

– Хорошо. С работой все в порядке.

Я кивнула, как будто она могла видеть меня, испытывая облегчение от того, что она все еще держится за работу и в состоянии сама себя обеспечивать. Это хорошо. Много лет я довольствовалась остатками сберегательного счета, а позже – тем, что считал нужным посылать отец.

– С учебой все хорошо. – Лиззи переложила сотовый в другую руку, продолжая рассказывать о колледже. Затем она обняла меня и начала растирать мне спину. Милый жест, но, честно говоря, прикосновение мало помогло.

Моя сестра поднаторела в этих беседах. Она могла болтать добрых десять минут. В самом деле, десять минут – достаточный срок для еженедельного звонка домой, верно?

– А ты как, Энн? – спросила мама, когда Лиззи выдохлась.

– Я в порядке.

– Энн с кем-то встречается, – подсказала Лиззи.

Я бросила на нее быстрый взгляд.

– Это не так уж серьезно.

– Он действительно замечательный, мам. Так влюблен в нее, это просто видно по глазам.

– О, – сказала мама, после чего последовало минутное молчание. – Ты будешь осторожна, не так ли, Энн?

Это могло означать так много, но я точно знала, о чем говорила мать. Разве я забыла, что мужчины – заклятые враги? Посмотрите, как наш отец взял и бросил нас! Забавно, но из своих подростковых лет я не вынесла урока о том, что все мужчины злы, и неважно, что там думала мама.

– Да, мам. – Я заправила недавно уложенные волосы за уши, села прямее. – Все в порядке.

Мама слегка вздохнула.

– Хорошо. Я бы не хотела…

– На самом деле он ждет, чтобы пригласить нас на завтрак, мам. Так что мы лучше пойдем.

– Хорошо, я хотела спросить, может быть, вы, девочки, приедете домой на День благодарения? – Ее голос звучал с надеждой и мольбой. – Было бы приятно увидеть вас обеих.