передам. Аж до Межыгорьского Спаса Протанцював сывый, А за ным и товарыство И ввесь святый Кыив, Дотанцював аж до брамы, Крыкнув: пугу! пугу! Прывитайте, святи ченци, Товарыша з лугу! Свята брама одчынылась, Козака впустылы, И знов брама зачынылась, Навик зачынылась Козакови… Хто-ж цей сывый Попрощався з свитом? Семен Палий, запорожець, Дыхом недобытый. «Ой высоко сонце сходыть, Незенько заходить: В довгий ряси по келии Старый чернец ходить. Иде чернец у Вышгородь На Кыив дывытысь Та посыдить на пригори Та хочь пожурытись, Иде чернец дзвонковую У яр воду пыты, Та згадуе, якь-то тяжко Було в свити жыты; Иде чернец у келию Миж стины нимии Та згадуе лита свои, Лита молодии; Бере письмо святе в рукы, Голосно чытае, А думкою старый чернец Далеко литае. И тыхнуть божии слова, И в келии, неначе в Сичи Братерство славне ожыва, А сывый гетьмань, мов, сова, Ченцеви заглядае в вичи… Музыка… танци… и Бердычев… Кайданы брязкають… Москва… Боры, снигы — й Енысей[15]… И покотылысь из очей На рясу слезы… „Бый поклоны! И плоть старечу усмиряй, Святе писание чытай! Чытай, чытай, та слухай дзвона, А серцеви не потурай. Воно тебе в Сыбнр водило. Воно тебе ввесь вик дурило; Прыспы-ж его, и занехай Свою Борзну и Хвастовщыну, Загыне все, ты сам загныш, И — не згадають — щоб ты знав“… И старец тяжко зарыдав, Читать писание покынув, Ходив по келии, ходив, А потим сив и зажурывся: — Для чого-ж на свить я родывся, Свою Украину любив?»— До утрени завыв з дзвиныци Велыкый дзвинь, чернець мий встав, Надив клобук, взяв патерыцю, Перехрестывся, чотки взяв… И за Украину колытысь Святый чернець пошкандыбав.

Покончив с Карлом, император Петр, между прочими делами, решил покончить и с Малороссией. Прежде он думал это сделать при помощи властного, но послушного Мазепы. Оказалось, что это орудие о двух концах. Поэтому на место гетмана был избран такой человек, который не осмелился бы поднять своего голоса. Скоропадский или, как народ его называл, Шкуропацкий, вполне был пригоден для этого. Он послушно шел за велениями императора, отлично устраивая и обделывая свои личные дела. Народная поговорка так охарактеризовала Ивана Скоропадского: «Иван носит плахту, а Настя (его жена) булаву». — Из этого видно, что гетманом больше была ясновельможна пани Скоропадска, чем сам Скоропадский. Она же заботилась и об увеличении своих достояний.

Теперь Петр решил ограничить власть гетмана, для чего к гетману был приставлен стольник, наместник суздальский Андрей Измаилов, «чтобы он находился при гетмане для управления, с общего с ним совета, делами великого государя по случаю бывшего возмущения в Малороссийском краю и бунта запорожцев». Этот наместник является не только участником во всех распоряжениях гетмана, но и царевым оком, следящим за всяким движением гетмана, старшины и Запорожья. Так постепенно ограничивалась власть гетмана, полковых атаманов, старшины и других начальников, — а равно урезывались и все права козаков и Запорожья.

В 1722 г. Скоропадский умер и Малороссия о нем не жалела. Более, чем когда либо, в это время Малороссия была разграблена козацкою старшиною и другими, под милостивым покровительством гетмана, который и себя не забывал. Управление Малороссией было вверено полковнику Полуботку и генеральным старшинам с тем, «чтобы они во всех делах, советах и в рассылке универсалов имели сношение с бригадным Вельяминовым».

Полуботко был человек прямой, честный, преданный государю и всей душой любящий свою родину.

Дела велись как бы коллегией, под управлением Полуботка, — назначение же гетмана затягивалась. Между тем Вельяминов проявлял грубость и самовластие. Старшины жаловались на Вельяминова и просили скорейшего назначения гетмана.

На это Петр отвечал:

«Как всем известно, что со времени первого гетмана Богдана Хмельницкого, даже до Скоропадского, все гетманы явились изменниками, и какое бедствие терпело от того наше Государство, особливо Малая Россия, — то и надлежит приискать в гетманы весьма верного и известного человека, о чем и имеем Мы непрестанное старание; а пока оный найдется, для пользы вашего края, определяю правительство, которому велено действовать по данной инструкции; и так до гетманского избрания не будет в делах остановки, почему о сем деле докучать не подлежит».

После этого, в 1723 г., наказный гетман Полуботко и генеральный судья Черныш, явились в Петербург и, после многих мытарств, добились представления у государя.

Честный и прямодушный Полуботко высказал все на чистоту. «Знаю и вижу, государь, что без всякой причины, по проискам гордого Меньшикова, восстал ты на мою отчизну, желаешь уничтожить преимущества, предками твоими и тобою самим торжественно утвержденные, и для приведения в упадок воинского духа козаков употребляешь их в