сердце не давала, хватая пылающей рукой, сжимая, сдавливая так сильно, что, казалось, сейчас он расстанется с жизнью, а она… она убегала, растворяясь в ало-оранжевых языках пламени. – Лера!

– Валерия Александровна?

– Да, слушаю.

– Оперуполномоченный капитан Строганов. Где вы находитесь?

– А в чем дело?

– Ваш муж сегодня утром был найден убитым в собственном доме, мы весь день пытаемся до вас дозвониться.

– Убит? Володя?

– Где вы находитесь?

– Дома. В квартире, – растерянно бормотала Лера. – Я сейчас же еду домой!

Володя убит? Володя убит? Убит? Да как это может быть? Кем?

Почему она ничего толком не узнала у этого… как его… опера?

Надо перезвонить, немедленно, пыталась собраться она с мыслями, судорожно натягивая джинсы. Нет, лучше из машины, бежала она по парковке к машине, нет, за рулем опасно, она и так плохо соображает, надо сперва припарковаться. Нет. Лучше доехать до дома. Что он там сказал? Нашли утром? Значит, нашла Галя. Пришла на работу и нашла. Лучше позвонить ей. Почему она сама не позвонила? А может, и звонила, ведь телефон был полдня отключен, она же специально его не подключала, чтобы Володя ее не дергал. И все-таки лучше позвонить.

– Галя, это я, что случилось, мне сейчас из полиции звонили?

– Ой, Валерия Александровна, такое горе!

– Галя, не вой. Коротко.

– Я на работу пришла, а он посреди холла лежит. Вокруг головы лужа крови. Я закричала, стала вас звать, испугалась, может, и вас тоже.

– Сплюнь.

– Ну да. А потом не нашла вас и вызвала полицию. Они приехали, все тут обшарили, мы до вас пытались дозвониться, а вы не отвечали.

– Я уже еду. Буду минут через двадцать.

Никита Строганов ехал в дом Овечкина, скрипя зубами. Он терпеть не мог, когда работа сводила его с представителями так называемой элиты. И не важно, кто это был, чиновник, депутат, богатый бизнесмен или известный шоумен. Общение это ничего хорошего рядовому оперу не сулило, да и с чего бы? Вся эта публика заведомо считала, что он им по жизни обязан. А если его деятельность шла вразрез с их планами, настроениями, желаниями и капризами, начинались угрозы, жалобы начальству, наезды и прочая нервотрепка. И уже было ясно, что расследование убийства всемирно известного тенора Овечкина исключением не станет. Хватило трех минут разговора с его вдовушкой. Она, видите ли, едет домой. А кто ее просил? Ехала бы в отдел, там и поговорили бы, что он ей, мальчик на побегушках?

Вдова его ожиданий не обманула.

– Садитесь. Это вы мне звонили? – резким приказным тоном поинтересовалась дамочка лет этак тридцати. Холеная кукла с точеной фигуркой, в дорогих шмотках.

– Я. Думаю, прислуга уже ввела вас в курс дела?

– Да, Галина рассказала о случившемся. Когда муж был убит?

– Экспертного заключения у меня пока нет, так что время смерти пока неизвестно, – соврал Никита. – Расскажите, когда вы в последний раз видели мужа живым?

– Вчера вечером, около десяти. Мы поругались, и я уехала в нашу городскую квартиру.

– Из-за чего произошла ссора? – сухо, по-деловому, в тон хозяйке спросил Никита. Ни расстроенной, ни тем более убитой горем она не выглядела.

– Муж капризничал, требовал внимания, с ним это часто бывало, знаете, творческая личность и прочее. Я вспылила и уехала.

– Он остался один в доме?

– Да. Прислуга в доме не проживает. Дочь вместе с няней сейчас гостит у моих родителей.

– У вас есть предположение, кто мог это сделать?

– Нет.

– Вы осматривали дом, ничего не пропало?

– Мне кажется, нет. Мои драгоценности хранятся в банке, те вещи, что были дома, на месте. Ах да. У мужа был старинный медальон, такой крупный рубин на толстой золотой цепочке, он никогда с ним не расставался. Он был на нем, когда нашли тело?

– И что, камня не было? – постукивая привычно ручкой по столу, поинтересовался полковник.

– Был. Здоровенный такой. Небось несколько миллионов стоит, может, даже долларов, – коротко ответил Никита.

– Ясно. На ограбление не тянет. Хотя… хозяин подвернулся под руку неожиданно, грабитель испугался, треснул его по голове чем попало и сделал ноги. Убивать, может, и не хотел, но так уж вышло.

– Похоже на то. Дело простое, но неприятное.

– Да уж. Представляю себе, как из всех утюгов завтра понесется весть о том, что всемирно известный певец, деятель искусств был убит в собственном доме грабителем, – хмуро заметил полковник.

– Ну уж это лучше, чем заказное убийство, – пожал плечами Никита.

– Да кому он нужен? Это ж не политик. А вот если бы его жена в порыве ревности убила или защищаясь от него, вот это было бы неплохо. Шуму много, а работы мало, и дело раскрыто, и пресса довольна, – мечтательно проговорил полковник.

– Нет. Не похоже. Жена его особа мало эмоциональная, – покачал головой Никита. – Хотя, по ее собственному признанию, накануне убийства они поругались и она уехала в городскую квартиру.

– А из-за чего поругались? – оживился полковник.

– Говорит, из-за его капризов, надоел он ей своими капризами и требованием внимания.

– А может, врет?

– Может, и врет. Надо бы проверить, во сколько точно она уехала из дома. Овечкина убили около одиннадцати, так что есть шанс, – задумчиво проговорил Никита.

– Только потактичнее, без нажима, а то у этого Овечкина продюсер есть, у продюсера юристы, пиарщики и так далее, вдова теперь прямая наследница покойного, записи, музыкальный центр и прочее, чего у них там есть, в общем, не вороши зазря это гнездо, нам с тобой неприятности не нужны, – посоветовал полковник.

– А то. Не первый день на свете живем, – хмыкнул Никита.

Убит Володя. Старый, капризный, надоедливый, с вечными стонами и жалобами, с его неловкими, слюнявыми ласками, с навязчивой заискивающей любовью. Как часто Лера представляла себе жизнь без него. Свобода, покой, достаток. Его денег им с Машей хватит до конца дней. А еще дом во Франции, и квартира в Вене, и Музыкальный центр, студия звукозаписи, и авторские права, и еще много чего. И никто ей теперь не указ. Счастлива она теперь?

Лера не знала. Когда она вышла за Володю замуж, ей было всего двадцать четыре, а ему сорок один. Он был еще бодр, полон сил и даже нравился ей. Она была им очарована, им, его образом жизни, аурой восторгов и успеха, окружавшей его. И надо сказать честно, что первые несколько лет они были счастливы. Она была счастлива. Потом привычка к хорошей жизни и его вечные капризы и нытье стали утомлять, раздражать, а все хорошее восприниматься как должное.

Да. Что скрывать, Лера всегда была эгоисткой, и вечная суета вокруг Володиного гения ее напрягала. Ей хотелось, чтобы от нее отстали, не дергали по пустякам, позволили заниматься только собой. Но Володя