– На работу! – снова перебила ее я, стараясь дышать ровно, что выходило с трудом. – Шаворский принял меня к себе личным секретарем. Это, конечно, не главный юрист “ZoMalia Line”, но…

Подруга тут же оживилась, почувствовав почву для разговора, и, подойдя ко мне со спины, обняла, сказав, глядя через зеркало мне в глаза:

– Ты не понимаешь, глупенькая… Секретарь – это правая рука босса! – она оценивающе осмотрела черное платье, в котором я когда-то была на собеседовании, и недовольно помотала головой. – Полина, Полина, ну вот что это такое?! Хорошо, допустим, ты не любишь наряжаться в бренды, для тебя сейчас это непозволительная роскошь, но теперь это твой дресс-код! Ты будешь повсюду сопровождать Шаворского и должна выглядеть не просто строго, но еще и соответствующе его статусу. Мечтаешь быть загнобленной в первый же день новыми коллегами?

– Таня, ну кто меня будет гнобить из-за внешнего вида, а? – немного неуверенно оспорила ее аргументы, но все же перепугалась, как бы Роберт не заточил меня в своем доме из-за несоответствия начальству. Девушка, зацепившись за мои метания и многозначительно улыбнувшись, потащила в свою комнату.

Вероника с Фаиной вернулись домой под утро и были настолько пьяные и уставшие, что совершенно были не в состоянии рассказать о своем самочувствии и о прошедшем вечере, поэтому мы уложили две безжизненные тушки на одну постель и теперь могли спокойно обосноваться с Таней в комнате, выбирая мне наряд на новую работу.

После возвращения от Роберта домой я рассчитывала на что угодно в свой адрес от брошенной на дороге подруги: допроса, обвинения, истерики, выставления на улицу… Но никак не на спокойную и умиротворенную Таню! Именно тогда я поняла, как сильно мне повезло с соседкой! Она своим молчанием едва не пробила меня на слезу. И вот сегодня, будучи не совсем уверенной в ее правоте насчет дресс-кода, я просто доверилась ей, дабы хоть как-то выразить свою любовь и признательность, которую она вчера показала мне, проявив небывалую стойкость и тактичность.

Таня предложила мне костюм, состоявший из высокой черной юбки-карандаша, начинающейся выше пупка и заканчивающейся чуть выше колен, и блузы из этого же комплекта с короткими рукавами и красивым V-образным вырезом, но совершенно не вульгарным и открывающим небольшую, позволительную приличиями, полоску живота. К тому же в закромах гардероба Вероники мы откопали белый пиджак и черные туфли-лодочки на нереально высоких каблуках. Мне повезло, что у меня был один размер с любительницей "Jimmy Choo". Образ был дополнен высоко убранными волосами в стиле Одри Хепберн, аккуратными стрелками и красной помадой.

Уже у выхода Таня всучила мне широкие черные очки-бабочки и милую черную кожаную сумку-кейс на длинном массивном ремне. Покрутившись перед зеркалом, даже я оценила этот лук, а Таня так вообще, судя по выражению лица, получила эстетический и брендовый оргазм.

– Вот теперь не стыдно выпустить тебя во взрослый мир. Выглядишь как директор модного салона! – благословила она меня и подтолкнула к выходу, но краем уха я все равно услышала: – Но лицо как было детским, так и осталось… Тут уж и косметика моя не поможет.

Вопреки глупым девичьим опасениям – собраться раньше времени, словно я мечтаю об этой работе – на улице меня уже ждала черная иномарка, и стоило к ней подойти, как оттуда вышел высокий широкоплечий амбал, которого я раньше не видела в доме Роберта, и открыл передо мной дверь в просторный коричневый салон.

Против моей воли и несмотря на приложенные усилия, всю дорогу я сильно нервничала. Утро было прохладным, но тело уже стало заметно влажным от нервного напряжения, узковатый костюм давил в груди, а живот скрутило в приступе тошноты. Я старалась доказать себе, что это связано с моей первой работой и возможными трудностями в первый день, но все дорожки вели к Роберту, с которым мне теперь придется видеться каждый день! Целый месяц?! Выдержу ли я?

Машина остановилась на частной парковке около стеклянной коробки “ZoMalia Industries”, и прежде чем я решилась выйти вон, другой охранник открыл мне дверь и подал руку, выпуская на мраморную дорожку, ведущую к главному входу. Почему-то у меня разыгралось воображение, и мне показалось, что ждал он именно меня, а не просто так подрабатывал швейцаром.

– Следуйте за мной, – монотонно и безразлично сказал мне "швейцар" и повел по уже известному маршруту прямо в лапы хищника.

Я надеялась застать в кабинете Роберта, занимающегося своей рутинной работой и не имеющего на меня времени. Возможно, он бы просто дал мне задание, а я бы заперлась в своей комнатушке и не видела его целыми днями. Увы! Шаворский встретил меня около лифта, словно точно знал, когда я из него выйду.

– Сейчас лифт закроется, – спокойно осведомил меня мужчина, и только тогда я поняла, что слишком долго стояла как вкопанная и молча глазела на Роберта. Покосившись на моего сопровождающего, удерживающего кнопку, позволяющую дверям быть открытым так долго, и пожалев его нервы, все же сделала первый шаг в истинные и полноправные владения нового босса.

На мужчине сегодня была надета идеально белая рубашка с черной полосой по шву, а вместо привычного темного синего костюма – идеально черный, с иголочки. Хоть это и был траурный цвет, мне показалось, что сегодня Роберт был слишком парадно одет. Неужели в мой первый день уже предстоят важные переговоры?! Может, Таня была права, наряжая меня так тщательно?!

Роберт внимательно посмотрел на мое лицо, переводя взгляд с непривычно ярко накрашенных глаз на алые губы, и тут же опустился на небольшой просвет на животе. Не знаю, что так сильно не понравилось ему, но в один момент спокойный взгляд стал холодным, как сталь, и обжигающим, как пламя, когда он произнес:

– Идем. Я покажу тебе рабочее место, – затем быстро развернулся и замаршировал в нужном направлении, не удостоив меня лишним взглядом и бессмысленными приветствиями.

Сейчас я словно впервые рассматривала личный этаж Роберта с каким-то особенным трепетом. Мне было странно, как я раньше не почувствовала, насколько сильно этот этаж «его». Холодные белые оттенки присутствовали повсюду, металлом отливала любая поверхность, а панорамные окна и стены делали помещение очень просторным и, что называется, открытым. Кроме прочего, на этаже не было больше людей. И, видимо, секретарша – единственный человек, которому позволялось здесь быть, кроме, естественно, самого директора.

– Ты ознакомилась с файлом, который я прислал тебе вчера ночью? – нетерпеливо спросил он, подводя меня к большому белому столу, около которого был персональный вход в кабинет Роберта. Но не тот, в который я входила прошлый раз. Видимо, персональный, только для секретаря.

– Но я вернулась домой после полуночи, – вмиг заливаясь краской и почувствовав себя неучем, протараторила я, но, ловя на себе внимательный взгляд, тут же исправилась:

– Через полчаса я буду знать всю информацию из того файла наизусть.

Тут меня привлекла розовая коробка на моем новом рабочем столе с собранными вещами в ней. Неужели прошлую работницу уволили, чтобы я могла занять ее место? Что бы это могло значить? Стоит ли воспринимать это как комплимент и уважение к моей скромной персоне или все же рассматривать как очередное подтверждение его черной и бесчувственной сущности?