Проходя последний из мостов, Марта прикидывает, что скажет Эрнест, чтобы ее вернуть.

«Кролик, не уходи, мы сильны, когда мы вместе… мы не можем пройти через весь этот ужас друг без друга». Ну уж нет! Она с ожесточением вспоминает самые отвратительные слова, которые он когда-либо говорил ей: как называл ее никчемной, честолюбивой сукой. Как ударил, когда она въехала в дерево на его драгоценном «линкольне», как забрасывал телеграммами, когда она была в командировке: «Ты военный корреспондент или жена в моей постели?» А она телеграфировала ему в ответ: ВСЕГДА БУДУ ВОЕННЫМ КОРРЕСПОНДЕНТОМ ТЧК БУДУ ЖЕНОЙ В ТВОЕЙ ПОСТЕЛИ КОГДА ЗАХОЧУ ТЧК ТВОЙ ВОЕННЫЙ КОРРЕСПОНДЕНТ ТВОЯ ЖЕНА ТВОЯ МАРТА.

Она не забыла, как несколько месяцев назад он выхлопотал себе место на британском военном самолете, а ей пришлось добираться из Америки до Ливерпуля на грузовом корабле, который вез динамит. Хорошенький подарочек от любящего мужа! Всю дорогу Марта ждала, что они вот-вот взлетят на воздух. Даже покурить на палубе не разрешалось. Но за эти семнадцать дней она все обдумала, их хватило, чтобы понять: ее брак пришел к своему логическому завершению.

Из Ливерпуля Марта поехала в Лондон: оказалось, Эрнест в больнице. Очередной раз не справился с машиной – наверняка напился и сел за руль уже невменяемый. Она была решительно настроена сказать ему, что все кончено, что она устала от его пьяных аварий, от несчастных случаев, от того, что он совершенно не заботится ни о себе, ни о ней.

А потом она стояла посреди пыльной палаты и смотрела на спящего мужа. Из-под повязки на голове торчал клок волос. Бедняга Эрнест, такой измученный и так не похожий на мужчину, которого она встретила в «Неряхе Джо» – с завораживающей улыбкой и коктейлем собственного сочинения. Лицо расплылось, красота куда-то делась.

На тумбочке стоял букет тюльпанов, Марта в рассеянности оторвала лепесток, раздумывая, кто бы мог их принести. Несмотря на все свои недостатки, Эрнест умел очаровывать людей и сам легко влюблялся в тех, кто казался ему настоящим, честным и искренним. Сквозь повязку проступала кровь. «Как он выживет в одиночку?» – подумала Марта и тихонько выскользнула из палаты.

Но теперь, решительно шагая по левому берегу Сены, она понимает, что сегодня никаких отговорок быть не может – сегодня их браку придет конец. Направляясь в «Шекспир и компанию», Марта прокручивает дурные воспоминания одно за другим. Эрнест мастер говорить; но остаться с ним он ее не уломает.

Сегодня книги возвращаются в Париж. Две женщины катят вдоль тротуара тележки с коробками и бельевыми корзинами. Следом за ними – мужчина с лампами, картинами, столиками и стульями. Марта наблюдает, стараясь не показываться на глаза, как люди снуют вверх-вниз по лестнице, ведущей в квартирку над магазином. Буквы на вывеске едва различимы: «ШЕКСПИР И КОМПАНИЯ». Вид у сотрудников магазина воодушевленный и счастливый.

Эрнест впервые привел Марту сюда в одну из коротких отлучек с испанской войны, и Сильвия бросилась ему на шею, будто он воскрес из мертвых. Именно здесь Марта по-настоящему влюбилась в него. Весь первый год в Испании она думала, что они друг для друга лишь способ пережить ужасы войны. Было ли дело в книгах на стенных полках, или в обожании, с каким смотрела на него Сильвия, или в том, как он произнес «Марти, Париж!», указывая на косые серые городские крыши, – но именно здесь соединилось все вместе. Эрнест покорил ее сердце не в «Неряхе Джо», а здесь, в парижской книжной лавке.

«Несто, – позже написала она на фотографии, прикрепленной к форзацу своей книги, которую он как-то купил в „Шекспире“, – будь моим навсегда». В тот момент она именно так и думала: навсегда.

Марта толкает дверь, звенит колокольчик. Несколько мгновений Сильвия Бич безучастно смотрит на нее. Вообще-то обычно она очень приветливо встречала всех посетителей, но сегодня явно не может сообразить, кто это замер в дверях.

– Марта! – в следующую секунду Сильвия бросается к ней, чтобы поцеловать, Марта ощущает усики на своей щеке. – Адриенна, беги скорее сюда, пришла Марта Геллхорн!

В комнату входит высокая женщина с приклеенной улыбкой, в руке корзина с книгами.

– Марта, дорогая. – Адриенна ставит корзину на пол. – Я так рада тебя видеть. Пойду принесу тебе что-нибудь попить. – Она идет к буфету и наливает стакан воды с капелькой гренадина. – Прости, но ничего покрепче нет. Pas de gin, pas de whiskey, pas de vodka[25].

– Pas de problème[26], – рассмеялась Марта.

Адриенна присаживается рядом с кассовым аппаратом, над которым все еще колдует столяр, прикрепляя его к столешнице. Кнопки звякают, словно выбивая чеки на тысячи франков.

– Что здесь вообще произошло?

– О, всего лишь небольшая стычка с гестаповцем, – Сильвия поднимает густые брови.

– Это как?

– Скажем так, он решил, что может забрать у меня последний экземпляр «Поминок по Финнегану».

– В жизни бы не подумала, что нацисту может нравиться Джойс.

– И не говори. Он спросил, сколько я за нее хочу, а я говорю, это моя собственная книга. Тут он и заявил, что если не может получить эту книгу, то вывезет их все.

– И? – Адриенна смеется громким, озорным, прокуренным смехом.

– Мы за два часа упрятали все в тайник. Вычистили весь магазин – проклятые боши ничего не нашли.

Столяр сообщает, что работа окончена, и Сильвия расплачивается. Сильвия Бич постарела – черты лица огрубели, кажется, за те несколько лет, что они не виделись, она узнала, что такое голод.

– Как вы пережили войну?

– В каком-то смысле благополучно. В остальных – нет. – Помолчав, она продолжает: – Мы придумали прекрасный способ выживания, правда, Адриенна? Я добывала ягоды и фрукты. Адриенна стояла в очередях за хлебом. Мы помешались на еде, как раньше были помешаны на книгах. А книги что? Мы даже подумывали о том, чтобы их есть. Или пускать на самокрутки.

– Вы все это время провели в Париже?

– Да, и немного в Вителе.

– На водах?

– Знаешь, это место не слишком похоже на курорт, когда не можешь оттуда выехать.

– Лагерь для интернированных?

– Для американских дам, – иронически произносит Сильвия. – Было не так уж плохо. Нас вывезли из Парижа, но толком не знали, где разместить. Так что поселили в зверинце в Булонском лесу.

– В зоопарке?

– Понятия не имею, куда девались животные. Меня поселили в домик для бабуинов, там было довольно мило. И вокруг сплошное обезьянство.

– Да уж, – фыркает Адриенна. – Очень смешно.

Сильвия ухмыляется. Может, именно это так нравилось в ней Эрнесту – ее умение не воспринимать трудности всерьез. Многие из его друзей со временем превратились во врагов, но Сильвию Бич он всегда беззаветно любил.