его порядки, — глуп и надменен, — враг сам себе. Кто не в ладах с собой и орудием, с которым связана его душа, — не ведал мира во всем мире. Кто не ведал мира и не нес его на землю — не смеет нести и разрушение». Запутанно, сложно, но именно первые два пути и степень умы, эдакого коня на той же шахматной доске, позволяет мечникам приблизиться к абитам, так называемым вершителям, ладьям. Каждый из них умеет использовать как минимум один тан хакая, ведь те, кто превзошел учеников пон и ума, постиг высшего разума и жил в мире во всем мире, — получил доступ к разрушению.

Чаще всего, абиты не превосходят свой предел, варьирующегося от одного до двух танов. Тогда к ним на замену идут зайнины — грешники и безбожники, короли. Чаще всего, всех обладателей хакая в простонародье, незаслуженно, нарекают именно так. В искусстве смерти есть свои пределы, и использование третьего тана да свыше, несущих абсолютные бедствия, под запретом. Они теряют первые две ступени, что противоречит гласу ши, при этом, все равно считаются последователями сего искусства, хоть и бывшими, занимающими высшее расположение в обществе. Зайнины могут обучать желающих искусству ши, но сами не смеют совершенствовать собственные навыки у сенсеев: им уготован одиночный путь.

В мире есть лишь два человека, постигших пятый тан: Асура Хомма и Масару Яно. Их имена слышал каждый как в обольстительной, так и в отталкивающей манере.

Асура Хомма — бывший император Фумецу и, по совместительству, сёгун ⌜⁵⁰⌟, прославившийся на весь мир. Правление клана Хомма было длиннейшим в истории, покуда царь соседнего государства, Александр Цымыш, не сверг главу рода. О потомках его по сей день нет никаких вестей. Предположительно, все они мертвы.

Масару Яно же ничем таким не прославился. О его жизни нет и малейших записей, кроме как «странствующий пьянчуга».

Эти люди — сильнейшие, но даже над ними смогли взять верх. Помимо искусства ши, в которое фигурируют три ступени, а хакай — одна часть из них, существует определенный круг людей, что не имеют общего название, но, в силу своей способности, зовутся гонши.

Гонши, или формула — подлинное изучение искусства ши, всецело превосходящим его, путем различных экспериментов над телом, разумом и душой мечника. Особенность такого эксперимента предоставляет быстрое раскрытие потенциала и открытия формулы, своеобразного «хакая» в ши. В народе этих самураев прозвали хошики, но в узких кругах именуются формула-юзерами. Зачинщиком подобного безумия стала неустановленная особь, происходящая из империи Дунфан. По найденным сведениям, численность сих воинов не превышает пятерых, но до сих пор в мире не встречалось ни одного формула-юзера. Единственный человек, обладающий схожими по описанию способностями, но полностью отрицающий свою связь с гонши, является заключенный Ясураги Гэндзи…»

Дочитав краткие ведомости о двух искусствах, — ши и его аналогу гонши, — мечница стала анализировать те, и вскоре обратилась к товарищам.

— Какие здесь прикольные картинки, — невзначай вымолвил Юцуна. — Ты узнала что-нибудь полезное, нанаши?

— Да. На удивление, эти две странички оказались достаточно информативными.

— Вижу, там и про гонши есть. Что думаешь об этом? — вопросил Нозоми.

— Хм, должна сказать, что эта часть заинтриговала меня больше всего. Например, какие именно эксперименты ставит эта персона из империи Дунфан, и как ей удалось прийти к такому умозаключению.

— Меня тоже привлекают хошики, но правда о них неведома никому.

— Знаешь ли ты что-нибудь о такой личности, как Ясураги Гэндзи?

— Помимо того, что он сидит под стражей уже как одиннадцатый год — ничего. Если хочешь вопросить о его связи с гонши — забудь об этом.

Эта мысль имела право на существование, но доводы странника все же звучали правильнее, потому девушка, без малейшего упрека, кивнула.

— Ты как никогда прав, Нозоми, однако сейчас меня интересует одно, — обратилась к своим товарищам, — изучал ли кто-нибудь из вас искусство ши?

— Я пробовал, — промолвил младший странник, — но эта задача оказалась непосильной даже для меня.

— Так, а ты, Нозоми?

Какое-то время путник молчал, обдумывая подходящие слова.

— Я никогда не гнался за изучением ши. Мне хватает мастерства владения мечом, но кое-что я таки знаю о нем.

— До чего же ты силен, раз смог стать вторым номером при Окубе Кэтсеро без использования всего потенциала меча? — заинтриговано вопрошала странница.

— Я вовсе и не силен. Причина сего кроется в моих взаимоотношениях с главой и контрактов, что нынче исчерпали свою силу.

Уловив некоторые недоговоренности, девушка спокойно согласилась со словами мечника.

— А знаете ли вы такого человека как Масару Яно?

Все единолично призадумались и отрешенно мотнули головой.

«Выходит, это ошибка? — задумалась девушка, но сразу же опустила эту мысль. — Нет, возможно этот человек скрывается под другим именем, ведь он один из гениев; но какова причина того, что, в противоречии, никто даже не знает о нем?»

Выбрасывая из головы ненужные вещи, нанаши протянула книгу Кенко и произнесла:

— Спасибо за столь любезный жест, Кенко. Я отвечу на твою помощь в будущем.

— Не пойми превратно, я помогла тебе не с надеждой получить что-то взамен, мне просто… захотелось помочь?

— А я постараюсь не забыть того, кто помог мне, и вспомнить тех, кому должна.

Кенко в очередной раз застали врасплох собственные чувства. Вот так вот легко и просто разговаривая не только с нанаши, но и другими мечниками ей приходилось по нраву. Сердце неустанно билось при каждом вымолвленным слове, а дыхание учащалось в больше и больше. Она хотела быть одной из них. До чего же она сего жадала, что готова была хоть прямо сейчас, стоя на коленях, попросить забыть отказ и взять её с собой в путешествие, но страх оказаться лишней, познать, что ты не с теми людьми и не в то время, бросить все и быть преследованой армией Цымыша, как беглянка, останавливало девушку; и от этого ей было так горестно.

— Ты в порядке? — обратился к Кенко Нозоми.

— Да, я… Пойду отдохну немного, надеюсь, вы не возражаете?

— Нет, — вновь заглянув в лицо девушки, вымолвила онна-бугэйся, — но, быть может, ты хочешь о чем-то спросить меня?

Сердце императрицы замерло. Хотела она было вымолвить то самое желание, но вместо него ответила кратко:

— Нет. Ничего.

— Тогда можешь приходить к нам в любое время. Я буду ждать тебя.

— Несомненно.

— И ещё, не окажешь ли ты нам услугу остаться здесь ещё на малость денниц?

— Оставайся, покуда полностью не оправишься.

— Благодарю я тебя вновь, Кенко.

Завершив свою беседу со странниками, императрица подалась в одну из комнатушек первого этажа, убегая от собственных блаженств.