Кожа парня покрылась мурашками, а губы вдруг начали синеть.

– Я нормально. Не змерз, – храбрится тот и опять смотрит на отца. – Ненавижу эту мегеру. Не уходи, Лесь. Пойдём.

– Куда?

– Я там планшет оставил. Поиграем.

Оглянувшись, бросаю взгляд на Богдана. Не могу без раздражения смотреть на его пару. Наш папочка, видимо, так сильно занят своей личной жизнью, что позабыл обо всём на свете. Рука Полянского опускается на чемодан Илоны. С легкостью подняв его, он второй рукой касается её спины, направляя к выходу.

От досады хочется топнуть ногой.

– Идём. Давай купим тебе тёплый чай? – говорю Дане, и, синхронно развернувшись, мы идём в сторону, противоположную той, куда пошли его отец с невестой.

Я провожу с ребёнком Полянского довольно много времени. Сначала постоянно оглядываюсь в ожидании, что его отец вот-вот вернётся, но, видимо, у него нашлись дела поважнее. Поэтому мы с Данькой играем на планшете, расположившись в конце бассейна, где нам никто не мешает. Айсель ушла обратно в номер. Герман несколько раз подходил, спрашивал, как у нас дела, но его больше интересовала компания девушек из экономического отдела, чем я и Даня.

Больше купаться я ему не разрешаю, наоборот, заставляю сходить в раздевалку и переодеться в сухую одежду. Подниматься к отцу мальчик не спешит. Он кажется озабоченным и слегка рассеянным, тоже поглядывает иногда поверх планшета в сторону входа. В моей памяти ещё свежо воспоминание о невольно подслушанной истерике, которую он закатил своему отцу по телефону. Поэтому я ничего у него не спрашиваю. Заказываю нам чай и сэндвичи, которые мы уплетаем за обе щеки, параллельно смотря какой-то фильм про супергероев.

Я опять начинаю собираться, когда понимаю, что мальчишка вот-вот заснёт на моём плече.

– Даня, – зову мягко, трогая его за руку. – Не спи. Пойдём, провожу тебя в номер.

– Не хочу. Он там с этой! Можно я к тебе пойду? – спрашивает Даня и трёт глаза.

Вроде и не малыш уже, но всё же такой ещё ребёнок. Очень напоминает мне моего брата Толика. Тот тоже хочет казаться взрослее, чем есть на самом деле, и иногда из-за этого у моих родителей куча проблем. А договориться с ним так вообще нереально!

– Не думаю, что это возможно. Если папа твой не один, ты просто ложись спать. Ни ты, ни… они не будете друг другу мешать.

Я поправляю ему волосы, которые падают на глаза, и улыбаюсь, протягивая мальчику свою ладонь.

– Она хочет отправить меня учиться в закрытую школу. Чтобы я приезжал только на каникулы к отцу. А они там два раза в год! Я лучше опять к бабушке уеду. Почему какая-то женщина папе важнее меня? Это потому что мама умерла и он не хочет проводить со мной время? Потому что я ему о ней напоминаю? – серьёзно спрашивает Даня, вставляя ноги в резиновые кроксы.

Я не знаю, что нужно говорить в такие моменты. Молчать, видимо, тоже совсем не правильно. Но у меня сердце сжимается, когда я думаю о том, какой этот мальчик одинокий. И злость зарождается внутри, когда думаю о том, какой его отец идиот!

– Я не знаю, Дань, – произношу тихо.

Данил показывает мне, где находится их с отцом номер, но у него нет с собой ключа. Он стучит, но никто не открывает. Дёрганья за ручку тоже не дают результата.

– Может, уснул? Позвонишь ему? А то у меня планик сел, а телефон я не брал, – просит мальчик и широко, во весь рот, зевает, прислонившись плечом к стене.

– Только не усни стоя, – предупреждаю его и лезу в телефон, чтобы найти контакт Полянского.

Гудки проходят, но трубку поднять он не спешит.

Стандартная мелодия телефона с логотипом надкушенного яблока играет через несколько дверей от той, где мы сейчас стоим. Поворачиваюсь в ту сторону, гипнотизируя взглядом стену. Там кто-то разговаривает. Громко. Или ругается. Или наоборот…

Боже…

Я надеюсь, Богдан сейчас не занят тем, что пытается оплодотворить ещё одну женщину!

Прижимая мобильник к уху, иду в туда. Дверь в чужой номер не до конца закрыта, и я вздрагиваю, когда до меня долетает звук моего имени.

– Олеся останется работать со мной в одном офисе, Илона. Нравится тебе это или нет. Меня это мало волнует.

– Ты нарушил наш договор, – шипит блондинистая змея. – Все в курсе, что ты трахаешься с этой сучкой прямо на рабочем месте! Люди надо мной потешаются, Богдан. Не одной мне нужен наш союз.

– Выбирай выражения.

– А то что? На молоденьких потянуло, Полянский? Свежую кровь захотелось попробовать? Она на сколько лет старше твоего сына? На восемь? Доченьку себе ещё одну захотел? Так давай родим! В чём проблема? Суррогатное материнство и ЭКО сейчас отлично работают и пользуются большим спросом. В чём, блин, проблема, Богдан!?

– Илона! – угрожающе рявкает Полянский, у меня от звука его голоса волосы на руках встают дыбом. Надо увести Даню к себе. – Замолчи сейчас же. Иначе я сейчас аннулирую все наши договорённости.

– Миллионы! На нашем союзе завязаны миллионы, Богдан! Мы договорились о простой вещи! Если хочешь трахаться, сделай это так, чтобы никто не узнал! Но идиоткой я себя выставлять не дам. На глазах у всей фирмы ты как малолетний щенок тащишься за юбкой своей сотрудницы. Что ей нужно? Деньги? Так давай, предложи их ей! Я могу даже сделать это вместо тебя, если не хочешь портить свой благородный образ.

– Ты к ней даже близко не подойдёшь. Увижу рядом… я не знаю, что сделаю, Илона. Но точно ничего хорошего не жди. Ты сейчас не меня унижаешь, а себя. Прекрати этот спектакль. Ты для этого приехала?

– Ты сейчас угрожаешь мне, Полянский? Мне?

Я слушаю их перепалку с замиранием сердца. Боюсь пошевелиться. Хотя явно не стоит продолжать торчать под этой дверью. Нужно уходить. Я слышала достаточно, и мне нужно об этом подумать. Переварить. Наедине.

– Лесь, ты чего тут стоишь? Где папа?! – громко и капризно интересуется Данил, останавливаясь рядом со мной.

Он видит Богдана в щель двери и бесцеремонно толкает её вовнутрь, заваливаясь в номер Илоны Шпак без всякого приглашения.

Богдан и Илона поворачивают головы на шум. Брови Полянского взлетают вверх, и он встает с большой двуспальной кровати, направляясь к сыну. При этом пристально смотря на меня. А я – как есть: в халате, купальных шлёпанцах и с телефоном в руке – застываю на пороге, переминаясь с ноги на ногу.

– Мы вас искали. Ты не отвечал на