class="p1">Он расслабляется и приветливо улыбается мне, отчего в уголках его глаз собираются лучики морщинок.

– Я. И принесла вот это.

Улыбка застывает на его лице, когда взгляд натыкается на лист, зажатый в моих пальцах.

Голубые глаза моментально темнеют, приобретая стальной оттенок.

– Не передумала, я так понимаю? – тихо спрашивает Богдан.

***

Полянский смотрит прямо мне в глаза, ожидая ответа на свой вопрос. От меня не ускользает его внешнее спокойствие, ровное дыхание и абсолютно бесстрастное выражение лица, словно он смирился с тем, что я могу уволиться. Только его рука, которая до этого расслабленно лежала поверх стола, теперь сжата в кулак.

Можно помучить его ещё несколько минут, разыгрывая притворную комедию своего увольнения, но мне почему-то не хочется.

Этот мужчина… он действует на меня странно. С самой первой встречи, когда обжёг своим пристальным голубым взглядом. Куда бы я ни пошла в тот вечер в клубе, везде чувствовала его на себе. Он смотрел на меня, как ни один мужчина никогда не смотрел. С откровенным желанием обладать моим телом. Наверное, это и стало одной из причин, почему мы уехали тогда вместе и провели ту единственную ночь. Ночь, которая внесла коррективы в наши жизни и перевернула весь мой привычный мир.

Глупо было влюбляться в Богдана. Глупо надеяться и верить, что у нас в итоге может получиться что-то хорошее. Что возможен какой-то исход, где мы оба будем счастливы. Вместе.

– Это не то, о чём ты думаешь, – произношу я. – Я не увольняться пришла.

Делаю ещё несколько шагов вперед и опускаю на стол перед Богданом заявление о выходных за свой счёт. Полянский медленно переводит взгляд на листок бумаги, и я вижу, как его глаза начинают бегать по строчкам.

– Мы могли обойтись и без этих бумажек. Я бы отпустил тебя домой в любом случае. Тебе нужно проведать своих и отдохнуть, – говорит Богдан.

Мышцы его лица заметно расслабляются, и он несколько раз моргает, не поднимая на меня головы. Разжимает кулак и берёт ручку, ставя размашистую подпись чёрными чернилами.

– Я не устала и хотела соблюсти формальности. О нас и так ходят разные слухи, – пожимаю плечами и тяну руку обратно за заявлением. – Я сама отнесу его в отдел кадров.

– И что же это за слухи? – вдруг улыбается он, демонстрируя свои морщинки-лучики, которые мне так полюбились.

Предательское сердце делает сальто назад, а взгляд сам падает на его губы.

– Спроси у своей помощницы, думаю, она должна владеть информацией, – говорю сухо и, прочистив горло, добавляю: – Не хочу быть ещё и сплетницей, мне хватает амплуа шлюхи, которая залезла в постель к почти женатому мужчине.

– Не говори о себе так, – жёстко произносит Богдан и встаёт на ноги.

Задвигает рабочее кресло к столу и опускает крышку ноутбука. Поправляет идеально сидящий на нём пиджак и обходит стол, взяв в руки моё заявление. Я отступаю назад, поднимая голову выше, чтобы смотреть ему прямо в лицо.

– А разве это не так? Ты снял меня на одну ночь…

Не могу ничего с собой поделать и опять возвращаюсь к этому разговору. Наверное, потому, что всего пару мгновений назад в голове пролетели воспоминания того дня, всколыхнув эмоции. Беременность делает меня не стабильной и уравновешенной, какой я привыкла быть и чем всегда гордилась, а взрывной и плаксивой.

– Не переворачивай всё с ног на голову, Олеся. Что на тебя опять нашло? Мне показалось, раз ты передумала увольняться, значит что-то для себя решила. Приняла мои условия и расставила для себя приоритеты, – говорит Богдан.

Он становится рядом со мной, оставляя между нами сантиметров десять. Не касается и не трогает, как я и просила. Только это не мешает его – такому знакомому – запаху окутать меня с ног до головы. Стоит вдохнуть поглубже, как сердце под рёбрами начинает стучать быстро-быстро.

Пространства в кабинете словно бы становится меньше. Воздух – плотнее, свет – не таким ярким. Моя решимость превращается в робость. Приходится сглотнуть и опустить взгляд на его кадык, потому что опять он смотрит на меня так, как не должен.

– Я свои приоритеты расставила уже очень давно… – произношу тихо. – Они разительно отличаются от твоих.

Одна предательская слезинка вырывается на волю и медленно скатывается по моей щеке. Пытаюсь незаметно смахнуть её.

Полянский шумно выдыхает. Он стоит так близко, что от его дыхания у меня около лица шевелятся волосы, выбившиеся из косы. Его рука дёргается, словно он хотел коснуться меня, но, вспомнив мой истеричный запрет, не разрешает себе эту вольность.

– Если бы я мог, то бросил бы к твоим ногам весь чёртов мир, лишь бы ты всегда улыбалась, Леся.

– Для улыбки мне нужно не это, – говорю я и поднимаю вверх глаза, стряхивая мокрые капли с ресниц.

Мы боремся с ним взглядами в безмолвной тишине. Секунды тянутся как часы. Но я знаю: с того момента, как зашла к нему в кабинет, прошло не больше пяти минут. Нам обоим сложно быть рядом. Эта недоступная близость выкручивает нутро не только мне, но и ему. Это видно по его потухшим глазам. Даже сейчас между нами стоит призрак другой женщины. Её нет в этом кабинете, но я кожей ощущаю её присутствие. Богдан тоже об этом знает.

– Не проси меня об этом, Леся, – глухо говорит Богдан.

Я никогда не попрошу его разорвать обязательства с Илоной Шпак. Да, я хочу этого больше всего на свете. Но просить я не буду. Он должен сам прийти к этой мысли. Сам должен выбрать меня. Нас.

Только пока его миром правят деньги, а не чувства, этому никогда не бывать.

Аккуратно тяну из его рук своё заявление и делаю шаг назад.

– Я и не прошу. Передавай привет Дане и скажи ему, что он может мне написать, пока меня не будет в городе. С наступающими праздниками, Богдан Алексеевич.

– С наступающими, Леся. Ты можешь сама Дане об этом сказать. Он будет рад, если ты ему позвонишь. Он постоянно от тебе говорит, – мимолетная искренняя улыбка пробегает по губам Богдана перед тем, как он опять сжимает их в тонкую линию.

– Я позвоню.

Полянский проводит ладонью по своему хмурому лицу и резко отворачивается к окну.

Несколько секунд смотрю на его напряженные плечи и иду к выходу.

– Леся? – окликает меня Богдан, когда я уже берусь за ручку.

Смотрю на него через плечо.

– Да?

– Я сам скажу твоему отцу о… – его взгляд перемещается на мою талию и быстро возвращается к лицу, – о твоем