Я вскинул руку вверх, призывая Клерса замолчать. Склонившись над его ухом, тихо прошептал.

– Пора было уже понять, мой друг, что не стоит недооценивать силы демона. Я способен на то, что тебе и не снилось.

Похлопав сатира по плечу, я выпрямился и обогнул его, выходя из гостиной и следуя за лемуром, проклятая душа которого теперь была связана с моей. Настиг его на окраине леса, когда тот, охваченный гневом, уничтожал деревья сгустками магии, вырывая их с корнем. Кроны с ужасающим скрипучим звуком падали на землю, сотрясая ее. Лемур принял свой истинный облик – бесформенная тень, на лице которой выделялись только белесые глаза, в которых пылали гнев и непокорность. «Ты сам это допустил», – мысленно сказал я сам себе.

Шумно выдохнув через нос, я сжал кулаки и направился к лемуру, который, почувствовав мое приближение, прекратил крушить деревья и медленно развернулся. На его безликом очертании появилась ужасающая улыбка – кожа вместо рта свисала рваными лоскутами, сгнившие зубы лязгали каждый раз, когда существо пыталось издать звук, напоминающий смех. Магия искрилась вокруг него, обволакивая темной поволокой поляну. Я примирительно поднял ладони вверх и медленно начал приближаться к лемуру, запустившему в тот же момент в меня поток своей силы. Ударная волна отбросила назад, но жжения и боли не было. Я с удивлением заметил, как темная дымка начала втягиваться в тело, окрашивая вены от запястья до груди в черный цвет.

«Если лемур попытается использовать магию против своего хозяина, то потеряет часть ее. Силы, подвластные существу, станут едины с тем, с кем образуются узы».

Судя по тому, как тело лемура дернулось и вместо бесформенной темной сущности передо мной предстал мужчина, он подумал о том же. Существо недоверчиво оглядывало свои ладони.

– Может, поговорим и обсудим условия нашего перемирия? Обещаю тебе, что разорву узы, как только поможешь мне.

– Ты лжешь, все демоны лгут, – лемур продолжал изучать свои руки.

– Не стоит по одному действию приписывать меня к обманщикам. Я спасаю жизнь друга, и это намного важнее всяких принципов. Наверняка, когда ты был жив, то чувствовал острую потребность быть с кем-то рядом. Этот сатир – один из немногих, ради которых я готов не только разорвать глотку, но и заключить сделку с тем, кто может в любой момент утащить мою душу в ад.

Лемур поднял свои бездонные глаза цвета льда и едва заметно кивнул. Казалось, что он, ведя внутреннюю борьбу с самим собой, на что-то согласился.

– Я помогу тебе, но в обмен поможешь мне.

– Слушаю.

– Уничтожь кости, к которым я привязал душу, и освободи меня. В тебе течет магия Смерти, я почувствовал ее сразу, как только вошел на поляну.

– Во мне лишь жалкие крохи ее магии, что я могу сделать?

– Благослови мою душу, когда будешь закапывать останки. Без этого я не смогу вернуться на небеса и встретиться с семьей, по которой безумно скучаю и которую вспоминаю каждую минуту своей проклятой жизни.

Мы долго сверлили друг друга взглядом, но в итоге я протянул лемуру руку в знак скрепления сделки. Тот за пару шагов преодолел расстояние между нами и пожал ее. В его глазах гнев сменился на благодарность.

– Можешь звать меня Августин. Так меня звали при жизни.

– Мулцибе́р.

– Твое имя не нуждается в представлении. Все создания Смерти знают его.

Стало лестно от его слов, но я лишь спросил:

– Почему хочешь уйти? В тебе таятся многовековые тайны и ответы на вопросы. Мог бы остаться со мной и помогать, направлять.

– Я устал, Мулцибе́р, моя душа требует покоя. И ты можешь его дать.

– Сделаю все, что только смогу.

– Сделай, Мулцибе́р, – вторил Августин одними губами, – иначе я утащу твою душу в ад и буду вечность подпитываться ее страданиями.

Глава 10

Второй раз убивать не так страшно.

31-й год правления эры Дракона

Касандра

Я сидела на кровати, поджав под себя ноги и вызывая магию, струившуюся между пальцев. Чуть склонила голову набок, с улыбкой наблюдая за тем, как сила материализуется в виде маленькой рыси, которая помещалась на ладони. За этот год я многому научилась благодаря своему упорству. Помимо пользы, приносимой поселению и заблудшим душам, исцеляя болезни и облегчая боль, я смогла направлять светлую магию против врагов.

Это случилось несколько месяцев назад, почти сразу же после того, как мы поругались с Йенсом. Я покинула поселение глубокой ночью, взяв в собой лишь темную теплую накидку, чтобы не привлекать внимание светом, исходящим от крыльев. Я огибала знакомые тропы, поднимала ногу там, где изворачивался корень, пригибала голову там, где была низкая массивная ветка. Я настолько знала каждый закуток, каждую травинку, что могла пройти путь от поселения до Древних деревьев с закрытыми глазами.

Но в тот день что-то изменилось. Воздух стал густым, пропитался запахом разложений и гнили, темные силуэты перебегали от дерева к дереву, тихо смеясь. Я потянулась к кинжалам, которые всегда носила в сапогах в случае опасности. В поселении еще остались те, кто таил злость за смерть Энглос. Я не раз просыпалась, ощущая чужое присутствие в доме. Со временем перестала вздрагивать и при малейшем шорохе кидала кинжал на источник звука. Одной дриаде припечатала в стену ладонь, ее крики были слышны на весь лес. Я научилась защищаться, но моя магия больше не хотела смерти. Душа Энглос до сих пор стояла перед глазами, заставляя чувствовать ужасающее чувство вины, которое расползалось по нутру, подобно яду.

Ты не убила ее. Спасла.

Слова, произнесенные Джойс, развеивали сумраки в душе, но этого было недостаточно. Я винила во всем себя: что не смогла сдержать магию и погубила дриаду, что не смогла проникнуться любовью к Йенсу, который всячески помогал и поддерживал, несмотря на грубый нрав орка. Не могла предложить ему ничего, кроме своего присутствия рядом и возможности высказаться, когда на душе становилось тяжело и тошно. Йенс скрывал множество тайн, которыми не хотел ни с кем делиться, был жесток и быстр на расправу, но не это меня отталкивало. Я до сих пор помнила его ауру, которая подергивалась, когда пробивалась брешь. Сгусток тьмы, который разрастался все сильнее, желающий уничтожить все на своем пути. Не знала, что послужило отправной точкой отравления души, но нежелание орка высказаться о своих проблемах и переживаниях еще больше отворачивали меня от друга.

Я продолжала идти вглубь леса, подмечая каждое движение среди деревьев.