тошнило от тебя, а так хоть развлечется, — едко отметил, сделав еще пару глотков кислятины не помню какого года. Неудивительно, что оно такое отвратное — ему триста лет в обед. Очевидно, что давно испортилось.

— Меня начинает тошнить от твоего остроумия, — отнял у меня бокал, и тот “упорхнул” на очередном подносе. — Я понимаю, тебе невыносимо скучно, но не смей напиваться. Нас ждет встреча с Азарьевым.

За последнее время я так часто слышал это имя, что оно вызывало одно лишь раздражение. Носились с этим фанфароном, как с писанной торбой. Он отчуждал от себя одним только фактом, что не был хорошим отцом для Рин.

— Ты уверен, что хочешь вести с ним дела?

— Уверен, — нахмурился Макс. — Если веский аргумент не переубедит меня. Есть что рассказать?

Моя личная неприязнь не веская причина.

— Нет.

Свет чуть приглушили, оставляя ярко освещенным центр зала, внезапно опустевшим. Лишь какой-то разодетый франт то ли в смокинге, то ли во фраке — черт его разберет! — начал пафосно вещать в микрофон, пока не объявил:

— Бал объявляю открытым!

Индюк исчез, уступая место парам: мужчины галантно вели дам под руку, выстраиваясь в ряд, точно на детском утреннике. Я собирался отметить этот момент и вдоволь посмеяться, пока среди собравшихся не натолкнулся на своего прекрасного черного лебедя.

— Что за представление? — скептически наблюдал за возней в зале.

— По традиции вечер открывается вальсом, — пояснила подоспевшая Лиля. — Арина одна из участниц.

Выверенные отточенные движения, точно у профессиональной спортсменки. Королевская осанка, четкие линии и, легкость и плавность движений и безупречная актерская игра.

Я завидовал олуху, которому повезло на этот вечер стать ее партнером. Ревностно наблюдал, как его ручонки ложатся на ее обнаженную спину, сжимают ладонь, змеёй обвиваются вокруг тонкой талии. В тот момент он был ее мужчиной, вел ее в танце и во всеуслышание объявлял своей. А она была податливой — полностью доверяла партнеру. Не то что мне. И я не мог осуждать ее за это: я всегда лгу и притворяюсь. Мне веры нет.

На короткий момент я поймал ее взгляд, и сердце защемило.

— Она не кажется тебе печальной? — произнес, не обращаясь ни к кому конкретному.

— Не заметил, — отозвался Макс.

— Есть в ней что-то надломленное, — неотрывно следил за тем, как она кружится в танце. — Она смотрит отрешенно, порой с ненавистью, а в глазах мольба.

— Похоже, ты перебрал, — похлопал меня по плечу.

— Возможно.

— Мальчики, соберитесь, — заговорила Лиля под стихающие звуки музыки. — После вальса Арина обещала представить нас отцу.

Не знаю, как другие, но я не ждал от этой встречи ничего хорошего.

26 глава. Денис

Арина прошла через череду церемоний, принимая, судя по всему, восхищение своим танцевальным талантом и похвалу организаторским способностям. В ответ кивала и вежливо улыбалась. В этот момент казалось действительно счастливой. До тех пор пока рядом не появился Азарьев, омрачая лицо Арины холодной сдержанностью. Точно такой же как у него самого. Выглядел презентабельно в идеально сидящем костюме, и весьма подтянутым. Лишь седина, что практически обесцветила шевелюру, выдавала возраст.

Азарьев, неизменно смотря на дочь сверху вниз, со скептицизмом слушал. Я успел неплохо изучить Арину, и видел, что она нервничает: отводит взгляд, быстро говорит и, словно ища опору, ловит невесомую ткань платья, одергивает себя и разжимает напряженные пальцы. Расслабилась лишь, когда появилась Полина. Подхватила под локоть Азарьева и непрестанно улыбалась.

Как и положено светской львице, она блистала в роскошном вечернем платье и источала хорошее настроение. Рядом с ней, казалось, и Азарьев смягчился. Вот кто настоящая глава их семейства.

Все трое двинулись в нашу сторону. Я осушил бокал залпом — непростое будет знакомство.

— Максим Викторович, позвольте представить моего отца, — Арина примерно исполняла роль гофмейстера при дворе его величества. Забавно, как рядом с отцом она перевоплощалась из королевы бала в блеклую тень.

— Рад знакомству, — ответил Макс уверенным рукопожатием. — Наслышан о вас.

— Я о вас не меньше, — парировал Азарьев.

— Не верьте всему, что говорят, — предостерег, прекрасно догадываясь какую именно историю, недавно получившую огласку, имеет ввиду Азарьев.

— Всегда придерживаюсь этого правила.

Они будто вышли на ринг мерится силами, хотя скорее властью, влиянием и уставным капиталом своих компаний.

Их безмолвное противостояние могло бы продолжаться долго, но Арина продолжила церемониал знакомства:

— А это Денис Юрьевич, — недолго думая, бросила меня в ров с крокодилами.

Я с “благодарностью” взглянул на нее, отмечая насколько она взволнована: на контрасте алой помады ее кожа казалось белее фарфора. Мне же не впервой держать удар: я попадал в передряги и похуже, нежели знакомства с отцом девушки.

Азарьев прошелся по мне тяжелым взглядом, всем видом демонстрируя полное отсутствие интереса к моей персоне.

— Наслышан и о вас, — и будто нехотя поприветствовал, крепко сжимая мою ладонь, — и вашей работе с моей дочерью, — сделал выпад, дожидаясь от меня реакции: спасую или нет. Хваткий мужик.

Мы сцепились взглядами, игнорируя окружающих. Я хотел разгадать Азарьева, а он приструнить меня. Атмосфера в нашей маленькой, далеко не дружной, компании стала и без того напряженной.

— Надеюсь, Арина не доставляет вам слишком много хлопот? — вопрос Азарьева, обращенный к Максу, резанул ухо.

— Напротив.

— Не стоит быть к ней снисходительней, только из-за того, что она моя дочь, — словно давал руководство к действиею.

Макс отреагировал именно так, как я ожидал:

— В Orlov Group отношение ко всем сотрудникам одинаковое, без протекторства и поблажек.

— Правильно, — Азарьев будто не слушал, и гнул свою линию, — Арину нужно держать в ежовых рукавицах.

Арина повинно склонила голову, объективно испытывая неловкость за слова отца. Но молча сносила откровенное пренебрежение. Она не могла (или не хотела) постоять за себя. Меня же раздражало такое отношение.

— Думаю, она достаточно взрослая, чтобы контролировать ее, — я перестал ходить перед ним на цыпочках, — тем более воспитывать.

Взгляд Азарьева стал по-хищному опасным: ему явно не нравилось, когда давали отпор. Особенно выскочки, коим он, несомненно, считал меня.

— У вас есть дети?

— Нет, — качнул головой.

— Когда появятся, — назидательно излагал, точно ментор, — вы поймете, что сколько бы лет лет не было Арине, для меня она навсегда останется моей малышкой.

Зря он коснулся этой темы: она отзывалась во мне болезненными воспоминаниями детства.

— Не обязательно иметь детей, чтобы знать, что их нужно любить и гордиться ими.

Азарьев переменился в лице, казалось, сейчас он разразится гневной тирадой, понося меня на чем свет стоит. Но он лишь сдержано произнес:

— Не вам судить об отношениях между мной и дочерью.

Странным образом Арина покорно сносила собственное