Немногие из этих историй становились достоянием общественности, поскольку часто были связаны с семейными неурядицами и заканчивались счастливым воссоединением. В прессу и на телевидение попадали лишь исключительные случаи – странные, необъяснимые, связанные со знаменитостями или с жестокими убийствами. Многие из пропавших были не устроены в жизни: если город достаточно крупный, чтобы иметь аэропорт, туда неизбежно стекаются приезжие, бездомные, поденные рабочие, многие – с тяжелым прошлым, без родных и друзей.

Люди исчезали по разным причинам: и мужчины, и женщины бежали от жестоких властных партнеров; дети убегали из неблагополучных семей, прятались или попадали в лапы к похитителям; подростки уходили из дома; любовники расставались. Некоторые пытались покончить с собой, у многих имелись проблемы с психикой, в том числе деменция. Кто-то пытался скрыться от властей или преследования по политическим мотивам. С некоторыми происходили несчастные случаи вдали от дома, как, например, с Хайнцем Циглером.

Почти во всех таких ситуациях тяжелее всего приходилось родным и близким пропавшего. Они винили себя в том, что недостаточно любили и заботились, были слишком критичны, бесчувственны и раздражительны. Чувство вины переполняло их, отодвигая на задний план воспоминания о мелких признаках и симптомах, которые они могли заметить еще до исчезновения. Многие признавались: самое тяжелое – не знать, что делать, куда бежать и что они сделали не так, а самое страшное – не представлять, где теперь пропавший человек и каким опасностям он может подвергаться.

За два года, прошедших с момента исчезновения Хайнца Циглера в Варне, Джастин узнал истории еще одиннадцати никак не связанных между собой молодых людей, сбежавших из дома в Великобритании. Об одних вкратце рассказывали в прессе или по телевизору, о других в интернете. Все они жили в Лондоне, непосредственно под воздушными маршрутами аэропорта Хитроу или поблизости от них. Одиннадцать исчезновений в среднем разделяло около месяца. Большинство пропавших позднее нашлись или вернулись домой; лишь один погиб при трагических обстоятельствах.

Похожее скопление случаев исчезновения людей наблюдалось и вокруг кластеров воздушных путей других крупных аэропортов в Великобритании, однако данных не хватало для окончательных выводов. Аэропорт Хитроу выделялся особо, поскольку с трех сторон его окружали густонаселенные пригороды. Попалось и несколько случаев исчезновения в окрестностях Рингвея. Аэропорт Рингвей в Манчестере изначально строился в сельской местности графства Чешир, но из-за послевоенного строительства жилой и коммерческой недвижимости город подползал все ближе к аэропорту, а тот, расширяясь, к городу.

Другие британские аэропорты – Гатвик, Станстед, Бристольский, Бирмингемский, аэропорт Глазго – находились в стороне от городских агломераций, как и большинство аэропортов в мире, хотя появление аэропорта неизбежно влекло за собой строительство бизнес-центров, отелей, ресторанов, парковок, трасс и тому подобного, а за ними вскоре следовали жилые дома. Аэропорты нуждались в персонале – например, Хитроу являлся крупнейшим работодателем в Лондоне.

Существовали, конечно, и другие крупные аэропорты в жилых районах. Например, аэропорт Портела в Лиссабоне располагался недалеко от центра города, в окружении жилых кварталов и бизнес-центров, так что при заходе на посадку, как Джастин недавно убедился на личном опыте, самолеты пролетали пугающе низко над крышами высотных зданий. Посадка в гонконгском аэропорту Кайтак тоже была не для слабонервных: самолет разворачивался между двумя высотками, а потом резко снижался. Наверняка существовали и другие похожие места, но поскольку общее количество аэропортов в мире превышало сорок тысяч, составить полную картину не представлялось возможным. Тем не менее Джастин чувствовал, что даже та скромная статистика, которую ему удалось собрать, явно указывает на некую связь.

В некоторых городах, например в Париже и Нью-Йорке, полеты пассажирских самолетов над территорией городов запрещались, и там люди пропадали реже – по крайней мере, на территориях, над которыми пролегали воздушные маршруты. Там аэропорты создавали другую проблему: в них стекались бездомные, люди, скрывающиеся от властей, или те, кому некуда пойти по иным причинам. Аэропорт гарантировал анонимность, тепло, место для отдыха, магазины и рестораны для подкрепления сил. Служба безопасности регулярно выявляла и выставляла таких людей, тем не менее уже вскоре они возвращались или им на смену приходили новые. Такова неотъемлемая особенность ничьих пространств, созданных вечно спешащим обществом.

Джастин прилетел из Вены в Варну в первой половине дня. Прошел паспортный контроль, таможню и оставил багаж в камере хранения, чтобы перемещаться налегке. Варна – провинциальный город, поэтому аэропорт, хоть и международный, занимал небольшую территорию и располагал всего одним терминалом, который смотрелся обветшалым, несмотря на относительную новизну.

В терминале стоял неумолчный шум: где-то шла стройка, полня воздух стуком молотков, жужжанием дрели, гулом генераторов. Вдоль одной из наружных стен тянулись леса, и всюду сновали рабочие. У окон и дверных проемов, где работали строители в масках, клубилась пыль, которую не сдерживал развешанный повсюду брезент. Черно-желтая разметка на плиточном полу, металлические заграждения и предупредительные таблички с надписями на кириллице и латинице направляли посетителей аэропорта в обход стройки. Под ногами хрустел мелкий строительный мусор.

Джастин, естественно, очутился в зоне для прибывающих, в то время как Хайнц на видеозаписях бродил по зоне для улетающих. Из одной в другую теоретически можно было пройти, только указатели устарели и вели прямиком в тупик, где рабочие возводили стену. Обстановка сильно отличалась от того, что Джастин видел на камерах наблюдения.

Через главный выход он выбрался наружу, с облегчением оставив грязный терминал позади. Глаза слезились, на зубах скрипела пыль.

Хотя лето еще только начиналось, на улице было тепло и влажно. В воздухе отчетливо пахло незнакомым местом – Джастин часто замечал, что в новых местах все пахнет особо: растения, раскаленный на солнце асфальт, сама земля, нотки промышленных запахов. Этот необычный коктейль почему-то особенно ощутим в аэропорту. Со временем перестаешь обращать на него внимание, а местные так к нему привыкли, что даже не замечают.

В поисках другого входа Джастин прошелся мимо автомобилей, маленьких грузовичков и выстроившихся в ряд такси. Снаружи, как и внутри, вовсю шла реконструкция. Подрядчики как попало побросали свои автомобили, кипы строительных материалов и незакрепленное оборудование, так что вдоль здания было не пройти. Пришлось по диагонали пересечь парковку, пробраться сквозь декоративные кусты и вернуться короткой пешеходной дорожкой, чтобы вновь выйти к терминалу. Припекало.

Джастин шел по тем местам, где бежал Хайнц, и совсем их не узнавал – не только из-за стройки. На записях с камер наблюдения парковка пустовала, да и кустов Джастин не помнил, хотя выглядели они так, будто посажены несколько лет назад. Не то он запамятовал, не то съемка велась с другого ракурса – уже не понять.

У входа было особенно жарко из-за полузеркальных дверей, отражавших солнечные лучи. В этом направлении двигался непрерывный поток машин: они высаживали