Команда моя, разумеется, помогала, но почти все продолжали работать, собираясь окончательно присоединиться уже после открытия клуба. Что касается Йара, его помощь в основном сводилась к тому, чтобы куда-нибудь подвезти меня на машине, если мог освободиться днем. Впрочем, грязной работы он не боялся, иногда переодевался в старую одежду, мыл полы и выносил мусор.

Между нами все застыло в состоянии шаткого равновесия. Вибрирующее, как струна, напряжение не уходило. Я уже почти не думала о том, насколько серьезными могут быть наши отношения. Вопрос стоял о том, продвинутся ли они вообще — или же так и умрут до воплощения.

Йар привозил или провожал меня домой и словно ждал отмашки разрешающим флажком. Целовал на прощание, но вовсе не так, как в первый вечер. Почти по-братски, едва касаясь. Иногда мне хотелось притянуть его к себе, целовать до распухших губ и красной сыпи раздражения от щетины, затащить в квартиру, сорвать одежду… А иногда — чтобы он поскорее ушел.

Я мучила его и себя, но ничего не могла поделать. Казалось, что между нами льдисто поблескивает стеклянная стена, причем стекло это — бронированное, пуленепробиваемое.

Три месяца спустя

— Волнуешься?

Рут вертела меня то так, то эдак, одергивая платье, которое закончила буквально пять минут назад. Шила она, как выяснилось, прекрасно, и, наверно, могла бы этим зарабатывать побольше, чем помощником ветеринара, но ей нравилось возиться с живностью. Однако сшить что-то особенное специально для открытия «Дайны» Рут предложила сама. И вот теперь я смотрела на себя в зеркало и умирала от восторга.

Платье из блестящей шелковистой ткани сидело идеально, подчеркивая все достоинства фигуры. Открытые руки, низкий вырез — такое здесь не носили. Цвет… я даже названия не знала. Что среднее между нашей малиной и местной дайной — между малиновым и лиловым. Очень подходяще.

— Йар умрет! — заявила Рут, ненароком расковыряв и без того незаживающую болячку.

Все думали, будто у нас такие плавно развивающиеся олдскульные отношения. Не то что некоторые — познакомились и тут же в постель. На самом деле все замерло еще на старте. В тот вечер, когда я узнала, что он занимается ядерной физикой и имеет какое-то отношение к исчезновению попаданцев.

Йар наверняка догадался, в чем причина моего внезапного охлаждения. Да нет, не мог не догадаться, потому что этот момент был достаточно четким и прозрачным. Какое-то время он терпеливо ждал, пока я отмерзну, потом сделал несколько попыток продвинуться вперед. Но мне не удалось перешагнуть через ложь и опасность.

Я говорила себе, что нет смысла продолжать, все равно отношений не выйдет. Надо расстаться, пока между нами толком еще ничего нет. Встречи, разговоры, поцелуи — и то настоящим можно было считать только самый первый. Да и разговоры… мы словно шли по тонкому слою льда, под которым скрывалась то ли трясина, то ли бездна.

Я еще пару раз пыталась завести разговор на эту тему, но с тем же успехом. Йар ловко с нее соскакивал, все более укрепляя меня в убеждении: он что-то скрывает. Однажды в полном отчаянье пошла на хитрость и заменила в его коктейле обычную тону на самую крепкую, добавив неразбавленной настойки Ларта. Если уж он, набравшись, разболтал мне все о своей неприглядной личной жизни, то может?..

«Может» не получилось. Я даже на опасную тему вывести не успела: Йар положил голову на новенькую барную стойку и уснул мертвецким сном.

Не раз и не два я собиралась сказать: извини, но у нас ничего не получается. И… не могла. Стоило только подумать, что больше его не увижу, накатывала дикая тоска, все начинало валиться из рук. Если мы не виделись день или два, скучала и не могла дождаться новой встречи, причем ожидание это было приправлено самым откровенным желанием. Но как только оказывались вместе, накатывало все то же самое странное оцепенение.

И ведь подобная двойственность была вовсе не в моем характере. Я всегда твердо знала, чего хочу, принимала решения и четко им следовала. Но сейчас не узнавала сама себя, хотя и понимала, что так продолжаться не может.

Я наметила себе срок — открытие клуба. Если до этого дня ничего не изменится, придется поговорить иначе. Либо он рассказывает мне все, либо мы расстаемся. При этом я вполне допускала, что итог будет нерадостным. Либо не расскажет, либо правда окажется такой, что я все равно не смогу быть с ним. Но уж лучше так, чем неопределенность.

Выбор времени для разговора мог показаться неудачным: к чему портить себе праздник, если все закончится плохо? Но я смотрела на это иначе. Если уж все будет плохо, так хоть праздник немного подсластит пилюлю.

О том, что желающих попасть в наш клуб в день открытия будет много, стало ясно заранее. Мне вовсе не хотелось, чтобы на улице стояла очередь, поэтому всеми возможными способами известила желающих, что в первый вечер пускать будут только по приглашениям.

— Не могу понять, — говорила я своей команде. — Ведь к нам относятся с предубеждением. Откуда тогда такой ажиотаж? Неужели только из любопытства?

— Не думаю, — возразил Войтех. — Не только любопытство. Этот мир довольно скучный и однообразный, в нем не хватает ярких впечатлений. Поэтому к твоему клубу отношение двойственное. Так бывает, когда одной рукой держат, а другой отталкивают.

Меня бросило в жар, потому что это был как раз о нас с Йаром. Точнее, обо мне. Именно я держала его на расстоянии, но не отпускала.

Ничего, сегодня все закончится — так или иначе.

Все мои были в сборе задолго до открытия. Все — кроме Йара, который предупредил, что может задержаться. Я снова и снова осматривала каждый уголок: все ли в порядке, все ли готово.

Клуб был отделан в таких же малиново-лиловых тонах, чуть темнее моего платья: Рут специально выбрала этот оттенок, чтобы я не сливалась со стенами. Бар поблескивал рядами бутылок на полках, освещенный лишь малиновой подсветкой. При монтаже я прогрызла черепа мастерам, сто раз проверяя, под каким углом свет будет падать на мое лиц, поскольку должна была выглядеть загадочно и немного инфернально, а не как бедолага, уснувшая на пляже лицом к солнцу.

Еще один круг, еще одна проверка — до мелочей. Столы и стулья, планшеты меню и салфетки. Бар, танцпол, музыкальная аппаратура, микрофоны, светильники.

— Вера, — выглянул из подсобки Джейк, — успокойся, все будет хорошо. Может, тебе немного выпить — для куража?

Всего один глоток чистого брана — и стало не так страшно. Но зато пришла грусть. Хотелось, чтобы в такой вечер Йар был рядом со мной. По-настоящему вместе. От мысли о предстоящем разговоре в животе шевельнулся холодок. Малодушно захотелось отложить на потом.

Нет. Именно сегодня!

Наконец я дала отмашку секьюрити, что можно открыть дверь. Публика хлынула валом, спеша захватить места получше. Не прошло и двадцати минут, как все столики были заняты — и в зале, и в кабинетах, и за стойкой, где сегодня стояли пришедший помочь Брюн и мой штатный бармен Эйз, один из тех, кто приходил тайком подглядывать. Приглашения получили все наши близкие знакомые, даже Ларт приехал и привез в подарок бочонок своего фирменного биттера. Разумеется, много было и тех, кто относился к разряду «нужных людей» — куда же без этого.