Если Вида повернется и окажется, что у нее серьга и в правом ухе тоже, это значит…

Это значит, что Йар идиот. Только и всего. И может катиться со своими трепаными букетами в самом что ни на есть южном направлении.

Вида нервно дернула головой, и я наконец рассмотрела ее правое ухо — без серьги. Перевела дыхание с облегчением. Хотя это вернуло меня на исходные позиции. Муж Виды еще не умер, значит, Йар никак не мог на ней жениться. Ну а дальше? Они по-прежнему вместе? Или все же расстались?

Раз уж она пришла сюда шипеть на меня, значит, у них все не слишком радужно. Еще тогда было, когда Йар набрался и все мне выложил. Что у трезвого на уме, у пьяного на языке, банально, но верно. Уж мне ли не знать! Вот только как она узнала, в каком направлении копать? Выследила, куда он ходит? Или некий доброжелатель подсказал? Ну, например, тот знакомый Йара, который тогда забрал его домой?

Наклонившись над стойкой, как кошка над куском колбасы, Вида процедила сквозь зубы:

— Даже не приближайся к Йару!

Я могла бы, конечно, ответить, что претензии не по адресу, поскольку, наоборот, приближается ко мне он, а я стою себе за стойкой, работу работаю. Но вместо это спокойно поинтересовалась:

— Иначе что?

Бедняга аж растерялась. Сразу видно, никогда из-за мальчишек не дралась. Я, вообще-то, тоже, но сейчас все это напоминало именно такую вот школьную девчачью разборку. Вроде, взрослые тетки уже, стыдобища.

— Иначе я найду способ сделать так, что ты никогда не откроешь свой ресторан или что там собиралась?

А вот это уже по-взрослому. Ну ладно, придется ответить в том же ключе.

— А ваш муж в курсе, сколько мужчин ждут его кончины? Не захочет случайно оставить все свое имущество государству, если узнает?

Вида заморгала, глупо приоткрыв рот, а я подумала, что, кажется, спалила Йара. Откуда мне знать о ее муже и о том, что жить ему осталось совсем недолго? Только от первоисточника. Но, в конце концов, может, и к лучшему. Не я же к ней пришла отношения выяснять. Ну а ее угрозы… Вообще-то, судя по одежде, дамочка далеко небедная, возможно, и правда со связями. Но тут уже, собственно, ничего не сделаешь. Захочет устроить гадость — и устроит. Независимо от того, повисну я на Йаре или убегу подальше, в другой город.

Оставалось надеяться только на паритет сил. У нее ядерная бомба — и у меня тоже. И на то, что Йар останется жив. Ну а если нет… Что ж, естественный отбор никто не отменял.

Выплюнув какое-то замысловатое ругательство, Вида вскочила с табурета, но я кивнула Чарту — здоровенному детине, который исполнял функции метрдотеля и охранника. Подойдя к стойке, он настоятельно посоветовал оплатить счет и вести себя подобающе. Попробовал бы кто-нибудь не прислушаться к его совету. Чарт и по местным меркам был огромным, а уж в нашем мире даже Валуев показался бы рядом с ним мальчиком.

Стоимость брана я вводила в считывающее устройство нарочито медленно. Вида переминалась под тяжелым взглядом Чарта с ноги на ногу и кусала губы. Мне было смешно и противно. Или, скорее, наоборот: противно и смешно. Но ей все же удалось зацепить меня.

Приложив часы к считывателю, она быстро пошла к выходу, но на пороге обернулась и сказала громко — так, чтобы услышали все в зале:

— Все равно ты ему не нужна. Вы все никому из нас не нужны. Так, для развлечения. Не более того.

Это было как пощечина — потому что правда.

Дверь за Видой хлопнула, все смотрели на меня. Отвернуться — как убежать. Ни за что!

Я выдержала этот общий взгляд десятков глаз, хотя показалось, что с меня публично содрали кожу. И только дома, в постели, позволила себе расплакаться, выплескивая в эти злые слезы все скопившееся отчаяние и обиду.

Я прекрасно понимала: с таким отношением придется столкнуться еще не раз и не два. Что бы мы ни делали, как бы ни старались вжиться в этот мир и стать его частью, все равно будем здесь чужими. Для многих — не для всех, но для очень многих — людьми второго сорта.

Можно было внутренне согласиться с этим, принять. Или не смириться и попытаться доказать, что мы ничем не хуже. Но тот факт, что мы не могли иметь детей в браке с местными, делал все эти попытки ничтожными. Если вдруг по какой-то причине воронка, затягивающая сюда людей из других миров, закроется, через несколько десятков лет от нас останутся одни воспоминания, да и те недолгие.

К чему притворяться, я ждала Йара. Наверно, не меньше, чем ответа на свою заявку. И от того и от другого во многом зависела моя дальнейшая жизнь. Хотя худший вариант и того и другого, если подумать, не стал бы катастрофой. Если бы проект не одобрили и денег не дали, я могла бы поискать инвестора. Или по-прежнему работать у Снапа. Если бы Йар остался с Видой или просто решил бы, что я ему не нужна… и от этого не умерла бы.

Но когда приходится отказаться от мечты, все вокруг делается тусклым и бессмысленным. О своем клубе я думала полтора года. О Йаре столько же. И даже то, что перестала сочинять всякие фантастические сюжеты с его участием, не означало, что мечта развеялась. Она просто ушла вглубь и затаилась.

День шел за днем, Йар не появлялся, ответа из службы работы тоже не было. Ничего нет хуже мучительного ожидания. Джейк говорил, что обычно сообщение приходит через три-четыре дня, но прошла уже неделя. Я всерьез начала думать о том, что угроза Виды не была пустым звуком. Но ведь и отказа тоже не дали.

В один из выходных, прохладный, но ясный, я поехала к Ларту. Он простудился и лежал в постели, и я немного за ним поухаживала: приготовила обед, прибрала в доме, напоила его чаем, потом процедила новую порцию настойки.

— Для кого вы ее делаете? — спросила, закончив. — Ведь не все для себя?

— Продаю, — признался Ларт. — Но ты же знаешь, это незаконно. Можно делать крепкие напитки для себя, только не торговать. Если кто спрашивает, говорю, что это просто лекарственный настой.

— Но ведь так и есть, — мы переглянулись, как два заговорщика, и я вдруг решилась.

— Ларт… Помните, вы рассказывали про свою невестку? Что она была беременна? Вы еще говорили, это или чудо, или ребенок не от мужа.

— Да, и что? — нахмурился он.

— Я узнала, было еще несколько таких случаев. Все закончились неудачно, но эти женщины точно забеременели от мужей. Без сомнения.

— Правда? — его лицо осветилось такой надеждой, что у меня защипало в носу.

Наверняка Ларту невыносимо было думать, что сын не пережил смерти женщины, которая ему изменила. И я была бы рада, если б мои слова помогли примириться с утратой. По дороге домой и вечером не оставляло чувство, будто сделала что-то очень важное и нужное. Казалось бы, мелочь — для меня, но не для него.

А еще я думала об этой незнакомой женщине — Кассандре Льюис. Она была опровержением слов Виды о том, что для обитателей этого мира мы, попаданцы, ничего не значим, максимум — случайное развлечение. К тому же Кассандра была не единственной. Наверно, Джейк мог бы найти статистику таких браков.