без необходимости пересекать оживленную улицу. В процессе выемки грунта были сделаны значимые археологические находки – обнаружены остатки акведука времен Ирода, византийская купальня и многое другое. Все это каким-то образом было необходимо вместить. (В конечном итоге мы построили эстакадную дорогу на сваях, чтобы сделать доступными археологические находки.) В другом случае, когда бульдозеры ровняли участок под автостоянку, была обнаружена пещера, в которой оказалось более 500 скелетов. Это были останки христиан – на входе в пещеру был греческий крест, но, как всегда в случаях обнаружения в Иерусалиме человеческих останков, сюда нагрянули представители общины ортодоксальных иудеев, утверждая, что некоторые из мертвых могли быть евреями, и потребовали остановить строительство. (Выход из тупика был найден только после того, как правительство города разрешило под покровом ночи переместить останки и захоронить их на греческом православном кладбище.) Раввины также требовали закрывать автостоянки в шаббат и убрать из плана развлекательный центр и кинотеатры – они считали такие объекты «святотатством». Этот спор, разразившийся сразу после того, как застройщиком стала компания Alrov, продолжался в судах пять лет, прежде чем был разрешен в пользу проекта; тем временем наполовину законченные здания заняли проститутки и наркодилеры.

Потребности нового района в развитой инфраструктуре – воде, электроэнергии, автостоянках – были огромными, но помехой для ее строительства стали исторические здания. После долгих переговоров с Управлением древностей нам позволили разобрать ряд строений, создать инфраструктуру, а потом восстановить все в точности по-прежнему. Рабочие нумеровали каждый камень черной или красной краской, когда разбирали каждую постройку. После повторной сборки на поверхности стен часто оставались цифры. Во время одного из инспекционных визитов я увидел, как рабочие соскребают краску с камней. Я настоял на том, чтобы цифры остались в качестве неожиданного украшения здания, которое рассказывает историю его сохранения.

Когда реконструкция Мамиллы была близка к завершению, глава полицейского департамента Иерусалима стал настаивать на том, что у каждого входа в район должен находиться пост контроля безопасности. Поскольку таких входов было слишком много – целых 14, – полиция рекомендовала огородить весь район, оставив только два пропускных пункта, где будет дежурить охрана. Я понял, что это подорвет все наши усилия и замыслы – создать район, открытый для всех, а также сделать Мамиллу неотъемлемой частью города. Полиция, похоже, представляла Мамиллу как огромный торговый центр; на самом же деле это был классический городской район с магазинами, жилыми домами и улицами, к которому следовало относиться как к единому целому. После долгих переговоров шеф полиции все же пошел нам навстречу и отказался от своих суровых планов.

Так район Мамилла выглядит сейчас

К 2008 году проект наконец был завершен, и оказалось, что все наши тревоги и усилия были недаром. Район Мамилла сразу же стал коммерческим и социальным успехом. «В этом проекте не было почти ни одной главы, которая бы не вызывала споров, – отмечал в 2010 году автор не лишенной критики публикации в Haaretz. – Тем не менее результатом стало общественное пространство, которое преобразовало город Иерусалим. И среди постоянных посетителей Мамиллы есть палестинцы из Восточного Иерусалима».

Мамилла представляет собой редкий пример спроектированного публичного пространства, которое оправдывает возложенные на него ожидания и относится к тем немногим местам в Иерусалиме, где арабы и евреи наслаждаются жизнью в городе сообща. Большинство жителей теперь не представляют себе город без Мамиллы.

Я посвятил Иерусалиму полвека своей профессиональной жизни. Был момент после ухода Тедди Коллека, когда я лелеял мысль о том, чтобы выдвинуть свою кандидатуру на пост мэра Иерусалима, но это было неразумно. Выдвижение на пост стало бы суровым испытанием, а победа на выборах была бы и того хуже. Тот факт, что я вообще задумывался над этим, свидетельствовал о моем глубоком разочаровании из-за ошибочного пути развития, недальновидной и вероломной политики и отсутствия представления о том, как может функционировать по-настоящему объединенный город. Неудачи проектов, которые я стремился реализовать, оставили зияющие дыры, сократив возможности для реставрации и омоложения Старого города и его периметра. Запрет на строительство высотных зданий в Иерусалиме был нарушен в период, когда пост мэра занял Ехуд Олмерт, а градостроителем стал, по иронии судьбы, мой протеже Ури Шетрит. Брешь возникла на некотором удалении от Старого города, в Западном Иерусалиме в связи с постройкой эффектного, пусть и неудачно расположенного, моста, спроектированного Сантьяго Калатравой в качестве «въезда в город» с прибрежного шоссе. На самом деле там нужен был не такой уж большой пролет моста, но Калатрава создал великолепный образец скульптуры: пилон высотой 118 м, который поддерживает мост, виден за несколько километров. Вокруг этого нового сформированного ядра с конференц-центром «Биньяней ха-Ума» и центральным железнодорожным вокзалом было задумано строительство нового делового центра. В наши дни генпланом Иерусалима предусмотрено возведение шести 40-этажных башен, и план близок к завершению.

Будь власть в моих руках, я бы остановил все запланированное строительство высоток в Иерусалиме. Я бы также начал срочный процесс реставрации в Старом городе, отдав приоритет завершению его инфраструктуры, подземных кабелей, канализации. Я бы давал субсидии на кабельное телевидение и законодательно запретил все антенны, тарелки и другие устройства, которые портят вид крыш повсюду. Я бы стандартизировал дизайн водонагревателей на солнечных батареях, чтобы их форма органично сочеталась с окружающим пространством, и устранил бы все эти неприглядные и уже ненужные баки для воды. Я бы снес все незаконные постройки и беспорядочные строения и провел бы (при необходимости с выделением субсидий) контролируемую замену того, что уже было построено из дешевой штукатурки или жести на тщательно спроектированные каменные строения. Я бы завершил создание транспортной и коммунальной инфраструктуры и автостоянок по периметру – того, что необходимо для сохранения и обслуживания Старого города. Параллельно я бы ликвидировал всякое неупорядоченное движение транспорта и незаконные стоянки, ныне существующие внутри городских стен. Старый город был пешеходной зоной на протяжении всей своей истории. Автостоянки можно построить за пределами стен, и я бы предусмотрел эффективные модульные экстренные службы и службы доставки, использующие малогабаритный транспорт, вместо проникновения фургонов доставки в каждый уголок Старого города.

В разное время я предлагал все вышеперечисленное. Я не хочу, чтобы Иерусалим превратился в ценный город-музей, подобно Венеции или Флоренции, – статичную капсулу времени, застывшую в янтаре. И я осознаю, что мои мечты, касающиеся города, противоречат идеям свободного рынка. Скорее всего, будут преобладать современные течения. Но даже в этом случае я убежден, что сохранение исторической части города – поддержка и обеспечение инфраструктурой для процветания – единственный способ гарантировать, что Иерусалим останется важной экономической