составляющей региона. Избрание этого пути также покажет дорогу другим местам, которые сталкиваются с проблемой: как сохранить ценное наследие и при этом остаться культурно и экономически вовлеченным в современный мир.

Глава 5

«Шутки для посвященных в общественных местах»

Фотомонтаж с предполагаемым Коламбус-центром, выходящим на запад, на 59-ю улицу на Манхэттене, 1985 г.

В 1972 и 1973 годах я летал из Монреаля в Израиль так часто, что Swiss Air стала по своей инициативе предоставлять мне место в бизнес-классе, хотя бонусных программ для пассажиров, часто летающих рейсами одной авиакомпании, в то время еще не существовало. Эта рутина с поездками пагубно влияла на мой брак. Мы с Ниной все больше отдалялись. Хотя Нина с детьми проводили лето в Израиле, во время учебного года мы часто расставались. Во время одной из моих поездок в Израиль, где я обычно проводил неделю, я познакомился с Михаль Роннен. Она была дочерью моего друга, иерусалимской художницы Веры Роннен. Михаль только что прошла службу в армии, где отвечала за социальное обеспечение на Синайском полуострове. Мне было чуть за тридцать, ей – двадцать. Меня по-прежнему удивляет, насколько большую ответственность возлагают на молодых израильтян – и они ее принимают – в Армии обороны Израиля. Михаль была зрелым человеком, сердечным, идеалистичным и сострадательным. Она тоже попала на обложку Newsweek – ее выбрали, чтобы представить Израиль в выпуске, посвященном празднованию 25-й годовщины образования государства, – так что мы оба по случайному совпадению удостоились такой чести. Наша дружба стала близкой и крепкой.

Здесь неуместно углубляться в историю о том, почему и как мы с Ниной расстались. Она узнала о том, что происходит, и мы жили с этим несколько лет. Я сильно мучился и чувствовал вину из-за того, что казалось неизбежностью – что я расстанусь с Ниной и свяжу свою жизнь с Михаль, что в действительности и произошло. Травма, связанная с прошлым Нины, особенно ее ужасные переживания времен войны, усугубила боль. Но больше всего я беспокоился о наших детях – Тааль, которой было двенадцать, и восьмилетнем Орене.

* * *

В октябре 1973-го, через год после исторической поездки Ричарда Никсона в Пекин, премьер-министр Канады Пьер Трюдо объявил, что он посетит Китай в знак установления дипломатических отношений между Канадой и Китайской Народной Республикой. Трюдо пригласил Артура Эриксона с его компаньоном Франсиско Крипачом присоединиться к официальной делегации. В свою очередь Артур и Франсиско пригласили и меня с Ниной. Мы вчетвером решили отправиться в путь раньше официальной делегации и сначала поехать в Советский Союз, чтобы посетить Москву, Ленинград, а потом Армению. Оттуда мы самолетом добрались до Сибири и из Иркутска отправились по Транссибирской магистрали через Монголию в Пекин. Мы тряслись в поезде три дня почти без связи с внешним миром. В Пекине нас встречал сотрудник канадского посольства. Когда мы поинтересовались, просто чтобы завязать разговор, есть ли какие-нибудь новости, он ответил: «Сегодня ничего нового. Положение ни египтян, ни израильтян не изменилось». Так я узнал о Войне Судного дня, которая разразилась, пока мы пересекали Монголию.

Премьер-министр Пьер Трюдо со своей женой Маргарет прибыл в Пекин, октябрь 1973 г.

В тот день после полудня мне удалось одолжить коротковолновый приемник у журналиста Wall Street Journal, и я смог слушать Би-би-си, которая стала моим главным источником информации в течение следующих нескольких недель. Михаль, которая была в гостях у друзей в Копенгагене, сразу же вернулась в Израиль, и ее как резервиста призвали в армию и отправили на Синай, где она служила на передовой в танковой бригаде. В ее обязанности входило документирование важных деталей, касающихся погибших и раненых, и взаимодействие с семьями солдат – крайне тяжелая задача. Благодаря ее сообщениям, посылаемым через канадское посольство, я периодически был в курсе событий. Будучи израильтянином, находившимся в Пекине во времена, когда связь была совсем не такой, как сейчас, я часто чувствовал себя оторванным от мира, как будто нахожусь на другой планете. Одно из писем Михаль было особенно запоминающимся:

Я долго просидела с замкомандира нашего подразделения, которого ранили в тот ужасный день, 24-го, когда мы вошли в Суэцкий канал. Пуля прошла через левую половину его мозга. Он полностью парализован с правой стороны, а память и речь только начинают восстанавливаться. Он забывает слова, и мне приходилось сдерживать слезы, когда он долго пытался сказать мне что-то и не мог вспомнить слово или предмет, и постоянно повторял: «Не-ет, не-ет, не-ет». Ему 47 лет, он красивый и очень милый. Я была потрясена, когда увидела на его руке синюю татуировку с номером из концлагеря.

Некоторые незначительные моменты подчеркивали реальность. Однажды вечером, когда мы прибыли на официальный обед в Дом народных собраний, мы увидели, как арабские делегаты обнимаются и поздравляют друг друга с падением Израиля – это был третий день войны, когда положение Израиля выглядело безрадостным. Я знал арабский язык еще с детства и испытывал боль, слыша поздравления с победой, которые оказались преждевременными. Поездки по официальным делам с Артуром, Франсиско, Ниной и премьер-министром; встреча с руководством Китая, в том числе с Чжоу Эньлаем; жизнь по жесткому графику; беспокойство о войне; беспокойство о Михаль; желание служить в Израиле – это был напряженный период. Пребывание на земле Китая в такой спланированной до мелочей обстановке только усиливало замешательство; жизнь китайцев, очевидно, улучшилась, но, как я написал Михаль, режим «манипулировал, контролировал, причинял страдания… пока дети распевали счастливые песни». Визит в Китай в 1973 году стал одним из самых удивительных и познавательных путешествий в моей жизни; в то же время я постоянно находился в смятении.

Мы путешествовали по Китаю четыре недели и наконец оказались в Гонконге. Нина улетела на восток, в Монреаль к детям. Памятуя о своем отсутствии в родной стране в 1967 году, я полетел на запад – в Израиль. В том, что касалось моего брака, именно в этот момент жребий был брошен. В Израиле я сразу же записался в резервисты, став участником образовательного корпуса, созданного для культурно-просветительской работы в войсках. Мне сказали, что я самолетом отправлюсь в Египет через Суэцкий канал к израильскому редуту около города Исмаилия. Это было место крупной битвы, получившее название «Китайская ферма». (На этом участке находился экспериментальный сельскохозяйственный объект с импортным японским оборудованием; израильские картографы, увидев японские иероглифы, решили, что они китайские, и дали