устроиться у нее на коленях. Он тут же вытянулся во всю длину и, смяв ее юбки, словно подушку, сладко всхрапнул. Изумленно улыбнувшись, Ана сняла с себя перчатки и погладила его голову, прочесала волосы.

– Я каждый день скучала по тебе, знаешь? – шепнула она. – Мне жаль, что я тогда пропала. Ты сильно переживал? Настоятельница узнала, что я сбегала в город. Они заперли меня.

Ана нежно перебирала волосы Яна: длинные, тонкие и серебристые, словно именно из них паук по соседству сплел свою паутину.

– Я помню, как ты обещал встретить меня на церемонии совершеннолетия… Ты тогда бы мне признался, что на самом деле принц? Думаю, я бы очень удивилась. Интересно, пришел ли ты… ждал ли… помнил…

Ей было не важно, слышал ли ее Ян, ей хотелось говорить, рассказать обо всем, о каждом дне, что они провели порознь, о каждом событии. Только теперь, когда ее дорогой друг посапывал у нее на коленях, она приняла, что нашла его, что он рядом. Если он ее не помнит, если он ее в чем-то винит – все это было исправимо. Ведь он был здесь, настоящий, словно их никогда и не разделяли.

Она услышала громкий шум с другой стороны живой изгороди. Женский голос прорезался сквозь спокойную ночь. Ане пришлось вернуться в действительность, слишком надолго она позволила себе блуждать в воспоминаниях и забыть о мире вокруг.

– Никуда я одна не поеду! Ты мой жених или кто?

Ана с трудом разобрала слова.

– Вероника, так получилось. Я попросил для тебя отдельную карету, – ответил невозмутимый мужской голос.

Они разговаривали совсем рядом, но изгородь прятала Ану. Она опустила глаза на принца, чтобы убедиться, что он все еще спит, и навострила уши.

– Объясни-ка мне, дорогой! Как могло сложиться, что ты меня бросаешь ради этой оборванки?

– Ана плохо себя чувствует. Надо поскорее отвезти ее домой.

– И? Чем я-то мешаю?

– Придется сначала заехать к тебе в поместье, а это тоже время.

– Так не заезжай, я у тебя останусь!

Кеннет не ответил. После серии драматичных вздохов Вероника снова заговорила:

– Серьезно?! Какой-то чужой девке ты позволяешь жить у себя, обеспечиваешь ее от и до, а свою невесту даже на одну ночь принять отказываешься?

– Успокойся. Ты прекрасно знаешь наши с тобой договоренности и обстоятельства, в которых оказалась Ана.

– Да что б тебя, Кеннет! Вот именно, что знаю! Почему ты с ней так возишься, я вот чего понять не могу? Она лишь твой очередной экземпляр, который через месяц-другой сломается, и все, финита ля комедия! А я буду рядом, как всегда.

– Тише. И не говори так о ней, Ана – хорошая девушка.

– Хорошая… девушка? – голос Вероники дрогнул. – Да чего же в ней такого? Мне надоело, что каждый раз, как мы видимся, ты только и можешь щебетать: Ана то, Ана се! Ты хоть о ком-то еще думаешь? Я устала, слышишь, устала слушать о ней!

Ана сидела, замерев, боясь сделать лишний вдох. То, что она сейчас слышала, – что это? Кеннет… говорит о ней? Сердце билось так громко, что она опасалась, что оно ее выдаст.

– Вот поэтому я и не хочу, чтобы ты ехала в одной карете с ней. Ты зла и это не скрываешь, Ана распереживается, – тон Кеннета оставался непроницаемым.

– Тебе мои чувства совсем не важны, да? Ты хоть представляешь, насколько это унизительно – быть оставленной женихом после бала? За все годы, что мы были вместе, у тебя и правда не появилось ни капли любви ко мне? – Вероника перестала кричать, последние слова она произнесла полушепотом.

– Ты с самого начала знала условия нашей помолвки. Я уважаю тебя, поэтому если что-то не устраивает, можем разорвать ее. В любом случае, она нужна была тебе.

– Разорвать? Это шутка такая? – Она повысила голос. – Ты говорил, что никогда никого не полюбишь! Никого!

Кеннет молчал, а Вероника продолжала:

– Ты должен был не уметь любить, а я должна была быть рядом, чтобы научить…

– Это ты сама себе выдумала. Я никогда такого не говорил.

Ана стиснула зубы, с силой зажала рот ладонью, чтобы не вырвался удивленный возглас. Она не верила своим ушам. По спине пробежал ледяной озноб, сменяющийся волнами жара.

– Вероника, если все, что ты делала рядом со мной, это пыталась заслужить мою любовь, то давай закончим. Мне нужны соратники, те, кто разделяют мою веру и мою идею, а не те, кто рядом из-за бессмысленных эмоций.

Ана усмехнулась. Не только ей, оказывается, доставалась холодность Кеннета. И все же он совершенно безжалостно обходился с чужими чувствами.

– Что значит «закончим»? Я нужна тебе! Мои навыки, мои таланты! – восклицала Вероника.

– Ты права, нужна. Но не бывает незаменимых людей. Поэтому, если не хочешь ухудшать отношения, давай прекратим препираться и оставим все как есть. Мне надо поспешить, а свою карету спроси у привратника.

– Кроме нее, да? Она незаменима?

– Да.

– Хорошо. Я поеду отдельно. А ты пользуйся девчонкой сколько захочешь, все равно только я останусь рядом, когда она, как и все предыдущие, сломается.

Ана услышала поспешно удаляющиеся женские шаги.

– Она не сломается.

А потом более тяжелые, мужские.

Глава 41. Надежда на двоих

Ана осталась наедине со спящим принцем. Сердце колотилось, и хотелось кричать от воодушевления.

– Я не сломаюсь… Ты слышал, Дионис? Он верит в меня! Я незаменима, нужна! – Она склонилась над принцем и прошептала ему на ухо: – О, я так счастлива!

Еще пару минут Ана продолжала сидеть на земле, приходя в себя. Разговор между Вероникой и Кеннетом дал ей то чувство уверенности, какое ни одно слово Кеннета, сказанное ей в лицо, не могло дать. Он уже столько раз ей повторял, как она важна для него, как он беспокоится, но ей все время казалось, что он просто успокаивал ее. Но теперь она знала, что он в самом деле так думал, что он смолчал, когда Вероника сказала, что он может полюбить.

– Мне пора бежать, мой принц. – Ана натянула перчатки. – Но мы еще встретимся. Будь ко мне добрее в следующий раз, договорились?

Она осторожно, не желая его побеспокоить, опустила его на землю, а потом, подумав, положила ему под голову плед, который все это время грел ее плечи. У нее промелькнула мысль, что Яна стоило разбудить, все же спать на холодной земле было вредно для здоровья, но ночи стояли теплые, и к тому же он, несомненно, опять на нее накричит. Ана поспешила вернуться в карету к Кеннету, пока