— Не знаю такую.

— А ты что, всех баб знаешь? — спросил Витя и усмехнулся.

— Нет, всех баб я не знаю, — ответил Комов. — Но стремлюсь к этому.

— Она сейчас Рыбалова.

— Кто Рыбалова? — Сознание опера вдруг прояснилось.

Перед его мысленным взором всплыла Люба Рыбалова. Федот давил на нее. Она жалко отбивалась и все искала глазами кого-нибудь, кто бы мог за нее заступиться. Круча вроде бы протянул ей руку помощи, хотя и не стал снимать с нее подозрений.

— Ну так Любка… По мужу она Рыбалова… Что здесь непонятного?

— Да ты, Витя, не обращай внимания. — Комов покрутил пальцем у виска. — Это у меня там тайны следствия…

— Какие тайны?

— Сорокаградусные. Или в твоей сливе больше было?

— А то!

— Крепкие у тебя тайны, Витя… И когда эта Люба Рыбалова приезжала?

— Да она и не уезжала.

— Что-то я не понял… Она где живет?

— В Москве. Замуж там вышла…

— Живет в Москве, а из деревни не выезжала.

— Выезжала. Но приезжала. На днях приехала, так до сих пор гостит.

— С мужем приехала? — спросил Федот.

— Нет… А что? — Водитель с подозрением глянул на него.

— Нет, ничего…

— Баба она красивая…

— Я тоже так почему-то подумал.

— С чего ты это подумал?

— Да слива твоя в голову ударила.

— Я так и решил, — сказал Витя и улыбнулся.

— Еду и думаю, кому я там в этой вашей деревне нужен?

— У меня можешь переночевать.

— Опять сливами кормить будешь?

— Ну а что? Машину поставлю, и можно.

— А мне работать надо… Значит, нет, говоришь, Каблуковой?

— Не видел.

— А подружка ее здесь… Без мужа.

— Муж у нее человек занятой.

— А сестра?

— Какая сестра?

— Сестра у нее есть. Вика ее зовут.

— Нет у нее сестры.

— Ну как же нет…

— Ни братьев у нее, ни сестер. Раиса ее без мужа родила… То есть мужик был, Сашка, он как в армию ушел, так с концами. Раиса его до сих пор ждет. Замуж так и не вышла… А баба она красивая, Любка вся в мать…

— И такая же верная?

— Ну, тебе не светит…

— А кому светит?

— Мужу… Она уже не первый раз без него приезжает… Сенька к ней подкатывался, так она его голым в Африку пустила.

— Это как?

— Как… — Витя хихикнул. — Давай, говорит, раздевайся. Он мигом так и сделал, а она всю его одежду собрала и выкинула. Сенька потом задворками, голышом. Любка сама бабам все рассказала… Этот кавалер теперь огородами ее обходит.

— Голый?

— У нас тут не Африка!

— Значит, нет у Любы сестры… Надо спросить у нее почему… Давай, вези к Любе, может, она и меня в Африку?.. Или что-то про Лизу знает.

— А зачем тебе Лиза?

— Зачем-зачем?.. Замуж она за банкира собирается. Проверить надо, вправду ли она та, за кого себя выдает. Может, и нет у вас в деревне никакой Лизы Каблуковой. — Веки у Федота налились свинцом, но он заставлял себя смотреть на дорогу.

— Есть Лиза Каблукова.

— Может, и деревни вашей нет, — пробормотал опер и закрыл глаза.

— И деревня есть, — донеслось откуда-то издалека.

Вдруг стало тихо-тихо.

Потом из этой тишины высунулась рука и тронула его за плечо.

— Эй, приехали!

Машина стояла на деревенской улице. Дома слева и справа. Деревья вдоль заборов, палисадники. Корова где-то замычала, гуси загоготали. За синими железными воротами залаяла собака.

На эти ворота Витя и показывал.

— Здесь Люба твоя живет, — заявил он.

— Уже моя? — спросил Федот, открывая дверь.

Хмель выветрился из головы сотрудника уголовного розыска вместе с остатками сна. На землю он ступил твердо и направился к синим воротам, за которыми виднелся кирпичный дом с потемневшей от времени шиферной крышей.

Комов увидел, как открылась дверь, под навесом из виноградных лоз мелькнула голова. Чуть погодя открылась калитка, и навстречу ему вышла Люба. Та самая женщина, которую он и ожидал увидеть здесь.

— Вы? — удивленно спросила она.

— А что вас удивляет? — Федот приветливо улыбнулся.

— Вы ко мне?

Рыбалова была, что называется, при параде. Волосы уложены в прическу, косметика, платье, туфли на каблуках средней длины. Косметика неброская, платье скромное. Зато духи дорогие, наверняка французские. В руке она держала свернутую хозяйственную сумку и кошелек.

— Могу проводить вас до магазина.

— Да ладно, не горит.

Рыбалова глянула на отъезжающую «буханку», потом посмотрела влево, вправо. Не очень-то она хотела, чтобы ее видели в компании постороннего мужчины. Деревня, она и в Африке деревня.

— Компот будете?

— Конечно!.. А то есть так хочется, что и переночевать негде.

— И опохмелиться нечем? — Люба скупо улыбнулась, помахала ладонью перед носом.

— Да это Витя ваш… скажем так, склонил к употреблению.

— Сливовая?

— Она самая.

— Это я вам не обещаю… — открывая калитку, сказала Рыбалова. — Я сейчас, собаку только привяжу.

Вернулась она минуты через три, открыла калитку настежь.

Возле дома стояла машина, белая «восьмерка» более чем в хорошем состоянии.

— Ваша? — спросил Федот, кивком показав на нее.

— Из ремонта забрала, и сюда, — сказала Люба.

— Из ремонта?

— А что такое? — Она косо глянула на него. — Вы опять меня в чем-то подозреваете?

— А подозревать — это моя работа.

Из дома вышла пожилая женщина, на ходу набрасывая на голову платок. Люба действительно была очень похожа на свою мать.

— У нас гости? — спросила Раиса Евгеньевна Камышова, внимательно глядя на Федота.

— Гости, мама… — Рыбалова подошла к матери, бесцеремонно завернула ее обратно в дом, скрылась вместе с ней, закрыла за собой дверь.

Федота она в дом не звала.

Он обошел машину, осмотрел номера — нет ли на них отверстий для крепления фальшивых знаков. Не было ничего такого.

Дворняга до машины не доставала. Она стояла возле будки, на короткой цепи, и рычала, широко расставив передние лапы. Открылась дверь в дом, только тогда собака серьезно гавкнула. Мол, я службу несу бдительно.