Когда обучающиеся заинтересованы в том, что рассказывает их учитель, это видно сразу. Умные лица, ясные взгляды, шелест листов бумаги, ручек и карандашей. Также у меня было, когда преподавал в медицинском училище и студентки поняли, что если записывать все мои лекции и готовиться по ним к занятиям, то хорошая оценка тебе обеспечена.

Да, я тщательно готовился к каждой лекции, составлял подробный конспект. А у меня другого выбора не было. Когда я взял в руки старые учебники, по которым они учились, то решил для себя, что всё дам сам, а эти книги с историческими очерками можно бережно поставить на полку и не трогать до тех пор, пока не потребуют сдать их в библиотеку.

— Господин лекарь, — вдруг прервал меня на полуслове один из знахарей, встав со своего места. Это был тот самый, который меня засыпал вопросами во время раздачи мази. — Позвольте спросить, раз мы сможем так легко залечивать раны, как вы сейчас рассказываете, зачем нам тогда эта мазь, которую нам выдали?

— Какую мазь? — удивился один из тех, кому она не досталась. — Почему я не в курсе?

— Подожди, Прохор, потом поговорим, — остановил его старик. — Так я жду вашего ответа, Александр Петрович.

— Некоторые раны вы пока долго будете не в состоянии вылечить одной манипуляцией, как не старайтесь. Не забывайте, что запас энергии у вас относительно небольшой. Работая с этим методом каждый день, вы потихоньку будете улучшать свой навык, сумеете лечить не только ссадины и поверхностные раны малого размера, ожоги небольшой площади, но и более серьёзные. Но, на это понадобится время и у каждого оно своё. Кто-то начнёт хорошо справляться через месяц или два, кто-то через год или дольше, но вам уже в ближайшее время будет намного легче даваться приём пациентов. А вот пока вы не научитесь полностью обходиться одной магией, вам и понадобится эта мазь, которая также ускорит процесс заживления. И не забывайте ещё про нагноившиеся раны, фурункулы, карбункулы, абсцессы, которые нуждаются в очищении и уничтожении в них враждебной микрофлоры. Мазь даже в большей степени заточена именно под них. К тому же местный анестетик, входящий в состав, облегчит жизнь ваших пациентов.

— Вот теперь всё понятно, спасибо, — коротко поклонился знахарь и сел на своё место. Значит от него вопросов больше не последует.

— Так что за мазь-то? — спросил уже не тот, которого назвали Прохором, а другой знахарь, сидевший рядом с ним. — Почему её не всем дали?

— Прошу прощения, но мне для испытаний выдали ограниченное количество, — сказал я и виновато пожал плечами. — Очень сожалею, что хватило не всем. Но, я буду просить, чтобы сделали ещё и тогда я смогу выдать всем.

— Было бы неплохо, — сказал уже Прохор. — А то одним достаются блага современной цивилизации, а другие в стороне.

— А откуда вообще эта мазь взялась, господин лекарь? — спросил старик, снова встав. — Сто лет ничего нового не было, а тут вдруг такое чудо. Если конечно она соответствует вашим и нашим ожиданиям. Как-то это всё очень подозрительно. Или это вы её сами придумали?

— Эту мазь я не придумывал, — улыбнулся я. — Просто, когда узнал её состав, понял, что это — то что надо.

— Понятно, — кивнул старик. — Так вы не уходите от ответа, откуда она взялась?

— Её сделал один непризнанный высшим научным сообществом энтузиаст своего дела, — обтекаемо ответил я. Называть вслух фамилию я почему-то не решился. — Талантливый фармаколог. Он показал мне состав, мне понравился. Тогда он дал мне эти образцы для клинических испытаний. Если мы с вами сможем доказать эффективность мази и её клиническую значимость, то сможем добиться массового производства, возможно даже за счёт казны. В первую очередь нам надо составить правильный достоверный отчёт наблюдений за ранами и сравнить с процессом заживления, который был при использовании старой мази.

— Александр Петрович, это всё мы уже поняли, скажите, кто дал вам эту мазь? — снова настойчиво спросил старик.

Я улыбнулся, и застыл, решая для себя стоит говорить или нет. Похоже мне один хрен спуску не дадут. Или врать, что повлечёт за собой проблемы рано или поздно, или сразу сказать правду.

— Это случаем не Курляндский? — спросил он пока я собирался с мыслями, заставив моё веко дёрнуться от неожиданности. В его голосе мне показалась надежда, а не раздражение или отвращение.

— Да, это он, — кивнул я и приготовился уворачиваться от летящих в меня тапок и помидоров.

Однако вместо общего возмущения я услышал вздох облегчения и довольный ропот, многие из тех, что постарше заулыбались. Ну, слава Богу, значит его знают и помнят с лучшей стороны.

— Тогда совсем другое дело, — улыбнулся старик. — С этого надо было начинать, мы задавали бы меньше вопросов.

— Дело в том, что я не был уверен, как вы воспримите эту информацию, — сказал я и сам с облегчением выдохнул. — Он давно считается изгнанником и отверженным, все его труды официально уничтожены.

— Не все, — возразил старик. — У меня остался экземпляр его трактата о фармации.

После этих слов некоторые резко обернулись к нему с удивлёнными лицами.

— А чего вы смотрите, — напрягся знахарь, понимая, что возможно лишнее ляпнул, не надо было. — Я когда-то общался с ним. Книга подписана и подарена мне лично.

— Значит я правильно понял? — решил подвести я итог дебатов. — Вы одобряете мазь, которую сделал Готхард Вильгельмович?

Большая часть присутствующих дружно и протяжно ответила: «да-а-а-а!». Некоторые воздержались, но скорее всего лишь потому, что не знают о ком идёт речь. Все они были достаточно молодыми, не больше тридцати лет. Скорее всего они просто не застали весь этот скандал, ещё в школу ходили или и того меньше были.

— Ну и отлично, — улыбнулся я. — Значит будем работать по плану. А теперь с вашего позволения я донесу до вас оставшуюся запланированную на сегодня информацию, и мы на сегодня закончим.

Молчание — знак согласия. Вопросов больше ни у кого не было, скорее всего теперь будут только вопросы по сегодняшней теме в конце семинара.

Какой вывод я сделал для себя? Имя чокнутого профессора известна в среде знахарей, по крайней мере старшее большинство его знает и уважает несмотря на