Потом послышались шаги справа, по коридору, очень тихие, крадущиеся. Может нас тоже заметили или услышали? Я замер на месте. Если бы это был кто-то из родителей, я узнал бы походку, да им и красться-то незачем.

Сердце учащённо забилось, мешая прислушиваться. Значит в доме кто-то чужой. Ну уж нет, надоели мне все эти ночные гости! Только все успокоились и перестали и вскакивать по ночам, забыли про вторжения, как тут опять? Моё терпение лопнуло, пора с этим разобраться. Я знал, что выключатель в коридоре первого этажа находится справа от меня на расстоянии вытянутой руки. Резкое движение, вспыхивает яркий для привыкших к темноте глаз свет. Впереди передо мной нарисовались не сотрёшь два силуэта в чёрной одежде и балаклавах.

Один из них сделал шаг вперёд. Одной рукой он прикрывал глаза от яркого света, на второй заплясали язычки пламени, значит это маг огневик. По пальцам второго пробежали вереницы искр и мелких разрядов, ну с этим тоже всё понятно. И вполне понятно, что они сюда не о погоде поговорить пришли.

У мага, стоявшего ближе ко мне, вспыхивает рука и в меня устремляется поток пламени, но в этот момент несколько разрядов с моей правой руки попадают ему в грудь и живот. Летящее в меня пламя врезается в невидимый купол магического щита, поставленного медальоном, потом, отразившись от щита, врезается в стену, висящая на ней картина вспыхивает, словно её облили перед этим бензином. Огонь с неё переходит на обои, а дальше пойдут резные деревянные панели.

Прошло мгновение, а казалось, что вечность, когда второй наёмник запустил в нас с Катей целые пучки молний с двух рук. Только мы остались стоять на месте, закрытые куполом, а он получил очень солидный удар несколькими молниями одновременно с обеих сторон. Для меня было сюрпризом, что Катя тоже умеет пользоваться медальоном и в этом ключе. Ай да молодец!

Два наёмника лежали на полу неподвижно. Я осторожно приблизился, так как не был уверен, что никто из них не блефует. Пульс на месте, значит они живы, и я не переборщил с зарядами, самое то. Ни подняться, ни пошевелиться никто из них и не собирался.

Картина на стене коптила безбожно, горели обои и начал разгораться деревянный резной декор, который находился ближе к потолку.

— Кать, посторожи пока этих, — сказал я сестрёнке, в полной уверенности, что в случае необходимости она просто приложит их обратно разрядом. Свои возможности она уже продемонстрировала, можно не сомневаться, что справится и ещё раз.

Я метнулся на кухню, наполнил водой самую большую кастрюлю и побежал обратно. По коридору уже распространялся едкий дым, а после того, как я плеснул воды в самый центр возгорания, его стало ещё больше. Прибежала Катя с кастрюлей поменьше и тоже плеснула в огонь.

— Кать, я же просил посмотреть за наёмниками! — бросил я и снова побежал на кухню за водой.

— Я пойду с тобой! — упрямо заявила она, наполняя свою кастрюлю в другой раковине. — Я их на всякий случай ещё раз молнией шарахнула, лежат как миленькие и не шевелятся.

Я обречённо вздохнул, кто б меня слушал. Подхватил наполнившуюся кастрюлю и побежал в коридор. Чтобы полностью устранить возгорание нам пришлось сбегать раз по пять или больше. По пути в очередной раз я увидел, как один из покушавшихся на меня наёмников поднимает голову. Не раздумывая пульнул в него молнию и побежал дальше.

Через пару минут огонь сбили полностью, но дыма стало намного больше. Наверняка теперь учует кто-то из родителей и придёт сюда.

— Кать, прошу тебя, побудь рядом с этими уродами, мне надо осмотреться.

— Я с тобой!

— Если ты пойдёшь со мной, кто-нибудь из них придёт в себя и ударит нам в спину! — сказал я. Сейчас её упрямство реально могло сослужить дурную службу. — Я тебя очень прошу, побудь здесь!

— Ладно, — недовольно ответила она. Ну хорошо хоть согласилась.

Я так и продолжал бегать босиком, обследуя все закоулки первого этажа. Нашёл приоткрытое окно, через которое наёмники скорее всего залезли в дом. Вот только одно непонятно, зачем и кому это нужно? Я обошёл всё, но больше никого нигде не нашёл.

В том, что надо вызывать полицию не было никаких сомнений. Если это хоть как-то связано с тем делом, что мы уже считаем закрытым, то лучше бы сообщить об этом непосредственно главному полицмейстеру Санкт-Петербурга Белорецкому Павлу Афанасьевичу. Я посмотрел на часы, ровно час ночи. Как-то не очень удобно будет в это время ему звонить.

Когда я позвонил в дежурную часть и уже диктовал адрес, по лестнице почти бегом спустился отец.

— Что здесь горит? — первым делом спросил он и только потом увидел лежащие на полу два тела. — А это ещё кто?

— А это похоже продолжение банкета, — хмыкнул я. — Я конечно не уверен, но что-то подсказывает, что это снова засланцы Баженова.

— Не может быть, — пробормотал отец, подошёл к ближайшему валявшемуся на полу неудачливому убийце и снял с него балаклаву. — Я его знаю.

Он некоторое время всматривался в лицо наёмника, потом подошёл ко второму и тоже освободил его лицо.

— И этого знаю, — пробормотал он. У него было такое лицо, словно его предал самый близкий человек.

— Кто это? — не удержался я от вопроса, разбередил он моё любопытство.

— Это молодые лекари из клиники, которая отказалась давать показания против Баженова, заверив и меня, и полицию, что тот со своим предложением к ним не приходил. Хотя я им изначально не верил, по отчётам их клиники был заметный рост показателей за последние несколько месяцев. Жулики, они сами не понимают, что наворотили.

— Так если с князем вопрос решён, и он ожидает решение суда, то на кой-ляд им надо сюда лезть? — спросил я.

— Ну откуда я знаю, — пожал плечами отец. — Раз они пытались вас сжечь, то вполне возможно предположить, что было запланировано убийство, скорее всего из мести. За золотым амулетом разве что пришли. Он уже у тебя, кстати?

— Да, я забрал его у Поджарского, он в специальном футляре у меня в комнате.

— Сбегай проверь, — сказал он. — Пулей туда и обратно.

Я обул стоявшие неподалёку домашние тапочки, больше походившие на туфли и побежал к себе. Футляр всё также стоял на столе. Я схватил чёрную мыльницу