ее, когда можно легко сохранить, склонив голову при новом главе штата. Все это касается и самой Оталии, которой, возможно, обещано более других лишь потому, что у нее есть подходящий кандидат на выдвижение.

Сегодня все должно решиться. Дармату уже даны инструкции. Пожалуй, именно его необходимо будет сделать первым членом нового совета. Так Версетта добьется сразу двух целей: наделит большими полномочиями преданного ей человека и оставит его возле себя. Тот, кто знает больше других, всегда должен быть рядом, во избежание появления ненужных мыслей. Что же касается старого совета… Самым опасным из него, безусловно, является маг Теорат. Непризнанный магистр Калантора, обладающий непревзойденной по силе разрушительной магией. За ним, конечно, последует его верный друг Корс, ухлестывающий за овдовевшей Тебией. Ктурс пока кажется самым безобидным из всей перечисленной троицы.

Ход ее размышлений прервал взгляд Станцера. Версетта посмотрела на лежащего рядом сына. Тот был сосредоточен и задумчив:

– Я все хочу спросить, откуда у тебя эти шрамы на спине?

Версетта ответила не сразу. Продолжала смотреть, думая о том, что после их первого раза Станцер ни разу не назвал ее мамой или государыней. Возможно, он и сам уже не знает, как стоит к ней обращаться. Хорошо, если так. Но, может статься, что, побывав в ней, мальчишка неосознанно решил, что может ставить себя выше. В таком случае ему стоит дать понять, что он ошибается.

– Почему ты молчишь?

– Они помогли мне стать той, кем я являюсь сейчас. И служат напоминанием о том, что даже у сильных мира сего может однажды не хватить сил, смелости или твердости перед нависшей бедой.

– Как-то все размыто, – Станцер хмыкнул.

– Это все, что тебе следует знать.

– Ты потому такая грустная? Из-за них? Меня они совсем не…

– Нет, – оборвала его Версетта.

– Тебе плохо со мной?

– Нет. – Она покачала головой. – Дело в другом. Хорошо ли тебе со мной?

– Очень! – Станцер прижался к Версетте, поцеловал ее грудь, уткнулся в нее носом, вдыхания пьянящий запах желанного тела. – Мне с тобой очень хорошо.

– И ты, конечно, сильно огорчишься, если мы больше не сможем любить друг друга?

– Разумеется! Но почему ты спрашиваешь? Что случилось?

– Совсем скоро ты можешь потерять меня.

– Почему? – Станцер быстро сел, с тревогой и непониманием глядя на женщину. – Я не хочу!

– Я тоже. Но таковы жестокие реалии этого мира. Ты можешь лишиться меня и больше никогда не будешь ласкать это тело. Я знаю, что ты не хочешь этого. Нам хорошо вместе, мой сладкий мальчик, но, если все останется так, как есть… В худшем случае я останусь жива, но буду для тебя недосягаема. В лучшем же мне больше не придется проходить заново через все то, что уже однажды было в моей жизни.

– Но ты находишься в замке государя! В самом охраняемом месте штата!

– Ты никогда не отличался забывчивостью. Так почему же сейчас ты забыл то, чему я учила тебя всего несколько дней назад? Любой близкий друг может оказаться пригретым на груди врагом. Разве ты не помнишь этого?

– С тех пор, как я имел счастье увидеть твою неприкрытую красоту и узнать тебя на вкус, я уже мало что помню. Все мысли принадлежат тебе и одному только желанию.

Версетта негромко рассмеялась.

– Ты мой хороший, – она жестом призвала его к себе, обняла и прижала сына к груди. – Скажи честно, ты будешь по мне скучать?

– Не говори так. Еще ничего не свершилось.

– Все свершится очень скоро.

– Неужели ты ничего не можешь изменить? Что мне нужно сделать для того, чтобы мы были вместе?

– Вот первый умный вопрос. Что можешь сделать ты? – Версетта поправила диадему на своей голове. – Нужно не допустить, чтобы государь окончательно принял предлагаемое советом решение. Оно повлечет за собой огромные убытки. В этом случае я обречена.

– Поговори с государем. Расскажи ему.

– Он не станет меня слушать. Я говорила с государем. Он непреклонен. Совет убедил его в необходимости принять высказанные им меры. А значит, сегодня, возможно, была наша последняя ночь.

– Надо что-то делать! – Станцер сел, высвободившись из объятий матери. – Какие у нас есть варианты?

– Вариант только один: штату нужен новый государь.

– Новый государь? Но как мы это сделаем?

– Мы должны убить старого государя.

– Убить?! – воскликнул Станцер, но тут же, спохватившись, зажал рот рукой. – Как я могу поднять руку на собственного отца?

– Он не твой отец, – соврала Версетта. – Неужели ты до сих пор не увидел разницу между собой и твоими младшими братьями? Ты особенный. Не такой, как все они. Может быть, теперь, после моих слов, ты наконец прозреешь?

Наступила тишина. Станцер хмурился, погруженный в мысли и воспоминания, вскипевшие в голове после слов матери. Версетта молчала, внимательно наблюдая за реакцией сына.

– Как мы сможем его убить? – наконец тихо, но решительно спросил наследник.

– Легче, чем ты можешь себе представить.

Глава одиннадцатая

– Госпожа, – Корс с поклоном принял протянутую ему руку. Взял ее в ладони, поцеловал, задержавшись дольше, чем требовала ситуация. Приподнял голову, но тут же вновь опустил, повторяя поцелуй вновь и вновь. – Всякий раз поражаюсь нежности вашей кожи. И, клянусь всесильностью Бога, создавшего сие прекраснейшее из творений, каждый последующий раз мне это нравится все сильнее…

– Оставьте свои сладкие речи для молодых девочек, уважаемый Корс. Их неискушенное сознание, жаждущее узнать неведомое, легко будет пленено красивыми словами. Я же… – Тебия усмехнулась.

– Отчего же ваше сердце не хочет поддаться моим словам?

– Оно уже давно подчинено лишь разуму, милый Корс. А он неустанно твердит, что все ваше стремление и испытываемая страсть усиливаются лишь по одной причине. Вы слишком сильно хотите овладеть моим телом. Но будете ли вы столь же горячи и трепетны по прошествии нескольких ночей, когда томительная неизвестность станет сперва доступной, а затем превратится в обыденность? Не станете ли вы искать себе новую цель, советник?

– Ни словом, ни делом ранее я не давал ни вам, ни кому бы то ни было малейшего повода усомниться в честности и силе своих намерений. Об этом могла бы поведать вам моя покойная жена, которая не имела причин заподозрить меня в неверности. Либо моя любимая дочь, которая теперь занимает все пространство, отведенное для женщин в моей жизни.

– И вы так легко готовы лишить ребенка ее пространства?

– Она взрослеет, – голос Корса приобрел печальный оттенок. – И скоро от детских вопросов перейдет к женским. Мне нечего будет ей ответить. Девочке нужна мать. Женщина, которая станет для нее прекрасным примером.

– Не слишком ли