на соседней тойоте. Вот зачем они вешают эти стикеры?..

– Галочка, зайдите на мою электронку. Там письмо от Михельсона. Вернее, Михельсону. Я вчера отправлял. Распечатайте мне его, пожалуйста, я бы хотел его перечитать. Нет, не Михельсона распечатайте, а меня. То, что я ему отправлял. Мне надо освежить в памяти. Я прилечу сегодня ночью. В моём кабинете. На столе. И напомните Верещагину, что полномочий разговаривать с Михельсоном у него нет. Только я сам. Как генеральный директор с генеральным директором.

Выслушав Галочку, продолжал:

– Галочка, и по пленуму Верховного суда от восемнадцатого декабря мне сделайте дайджест. Кто выступал, о чём… Ну как обычно. Я так закрутился, что даже не посмотрел запись.

Мы продвинулись вперёд на три метра и снова остановились. Я перевёл рычаг в «паркинг».

– А где здесь ближайший «Красное и белое»? Я, наверное, никуда не поеду…

* * *

– Нам надо подъехать поближе.

Я остановился напротив входа в офисный центр класса «Б». От пассажирской двери до козырька над входом – аккурат два метра тротуара. Пассажирка не выходит из машины, хотя я уже завершил заказ и таксометр поблагодарил её за поездку.

– Вы слышите меня? Надо подъехать поближе, я без зонта.

Дождь прекратился уже минут двадцать назад, стекло было совершенно сухим. От Афродиты, которую я ловко припарковал у бордюра строго напротив входа, было ровно два метра до дверей. Я заволновался.

– Вам нужен другой вход?

– Нет, мне нужен этот. Но вам надо подъехать к нему ближе. Я из парикмахерской. Я только сделала укладку. Знаете, сколько она стоит?

– Вы переплатили, поверьте.

Ну почему, скажите мне, почему у меня вечно не включена запись звука в салоне, когда такие сюжеты, достойные фондового радиоспектакля ГДРЗ? Я продолжил чуть более дружелюбно, чем следовало:

– Здесь тротуар. Сюда нельзя машине. Там вход. Всего два метра. Дождь не идёт. Если хотите, достану из багажника пакет.

– Какой пакет?!

– Пакет-маечку. Из универмага. У меня их несколько в багажнике, на случай если пассажирка сделала укладку, а до входа целых два метра, хоть и без дождя, но…

Пока я зачитывал свою реплику, пассажирка психанула и выскочила прочь, сильно хлопнув дверью.

* * *

– Вы, наверное, были персональным шофёром? Так аккуратно едете…

Девушка со стаканом кофе в руке сначала восторженно блеснула глазами, когда увидела меня, протирающего ручки дверей, а теперь вот оценила пилотирование в плотном городском потоке. Я затряс головой: ещё не хватало. Нет, не угадали.

– Неужели подводником?!

Странная догадка. Неужели шея натёрта скафандром?..

Побыть подводником хотя бы до Южнопортовой – заманчиво, но врать не хотелось. Я решил, что не буду подтверждать, но и опровергать тоже не буду.

– Я когда школу заканчивала… У меня был друг. Подводник. Правда, такой дурак.

Тут пассажирка спохватилась:

– Вы только не обижайтесь!

– Никаких обид. Это же обычное дело: кислородное голодание, избыточное давление… – Я сыпался на элементарном: какое голодание? Это же у альпинистов…

– Знаете, какой он был псих?!

Я кивал в ответ понимающе: кому не знать, какие психи эти подводники.

– Почту мою читал, представляете? Ревнивый был. А с женой не хотел разводиться!

Мы были уже рядом с проспектом Андропова. Ещё никогда я так не радовался проспекту Андропова.

* * *

– Вот куда они все едут? – совсем без злобы и будто с искренним удивлением спросил молодой человек и расплылся в блаженной улыбке. – Я, к примеру, понятно: я отцом сегодня стал, еду в роддом. Дочь увидеть. Жену увидеть.

Выслушав мои поздравления, продолжил с той же улыбкой:

– Сейчас главное понять, как бы так её растить, чтобы не присесть лет через пятнадцать… Сколько дают за убийство ухажёра дочери?

– Не знаю… По-разному, наверное… Лет пятнадцать или двадцать, к примеру.

– Вот видите. Я когда с женой УЗИ делал, очень волновался. Вдруг девочка. Вы понимаете, о чём я?

Я кивнул. Я понимал. Ятаганом, превентивно, каждого, кто приблизится, в капусту…

– Думайте о хорошем, у вас ещё куча времени. Продумайте всё тщательно: как, чем и где. Подготовьтесь. Мы приехали. Ещё раз поздравляю.

* * *

Заказ с Тверской на окраину города. У обочины – девушка и дама преклонных лет в шляпке и старомодной каракулевой шубе. Девушка усаживает её и просит зарядку для телефона: тот сел, и она не может изменить маршрут. Нам надо завезти куда-то пожилую пассажирку. Куда – не знает. Мы интересуемся адресом, та, поправив шляпку, отвечает: гостиница «Минск», тут недалеко.

Нам по пути, добавлять промежуточную остановку нет нужды, едем.

Гостиница «Минск»… Я сам часто называю этот уродливый «Интерконтинентал» «Минском»: выглядит он ничем не лучше.

Мы втроём обсудили столичный декор из гипсовых конструкций-дворцов, нашпигованных лампочками, заклеймили безвкусицу и поохали о старой Москве, которую, судя по всему, безвозвратно потеряли.

– Стою и жду вас, а она пытается такси поймать. Рукой машет. Я ей говорю: давайте вызову вам машину. И тут села батарейка… Вы же видите, она абсолютно с ясной головой, но как быть с такси совсем не понимает. Я решила её не бросать. Извините за лишние хлопоты. Я должна что-то доплатить? Сколько?

Перебарщивать с комплиментами незнакомым девушкам – нельзя, потому я всего лишь ограничился тем, что извиняться не за что, а она поступила совершенно правильно и ничего доплачивать не нужно.

Наверное, Москву мы потеряли не совсем безвозвратно, если на Тверской всё ещё можно встретить таких милых барышень.

* * *

– У нас в Дагестане если девушке вызывают такси, молодой человек обязательно должен на водителя посмотреть! Только потом говорит, что можно садиться в такси и ехать.

Пассажирка объясняет мне странное поведение своего дагестанского молодого человека: тот открыл переднюю дверь и внимательно меня разглядывал, но сам не сел, а дал команду своей барышне оккупировать заднее место.

Трудно сказать, по каким именно признакам он пытался кодифицировать меня как надёжного или воспитанного, но проверку я прошёл и мы едем.

– На самом деле, это не молодой человек, это мой брат. – Девушка продолжала объяснять мне диспозицию, – У меня был молодой человек, но мы расстались, и я сейчас одна.

* * *

– Всё-таки, Коммунистическая партия заботилась о людях!..

Эта внезапная реплика застала меня врасплох. Семейная пара лет шестидесяти всю дорогу пыталась завести разговор то об этом, то о другом: много ли потребляет по городу «Соната»? Часто ли пьяные пассажиры вызывают такси? Дорогой ли интернет в Теле2? Во сколько заход солнца сегодня?

Казалось, что им хочется поболтать, но друг от друга они устали и решили подключить меня. А я на провокации не поддавался, отвечал односложно – демонстрируя всем своим видом, что я успел устать от них