Я понимал. Именно важная встреча была весомым аргументом минут 30 назад, чтобы мы изменили маршрут.

– Сделайте что-нибудь!

Я выключил ближний свет, а потом снова его включил. Что ещё я мог сделать?

Вероятность схлопотать единицу и жалобу от пассажира – абсолютная. Терять уже всё равно было нечего.

* * *

– Знаете, я лучше эту шаверму жрать буду, чем устрицы, например!

Десять минут назад мы ещё стояли в забегаловке и с недовольными лицами жевали невнятную курицу, залитую чем-то вроде майонеза и кетчупа, в лаваше (я – в обычном, а мужчина в сырном, судя по странному цвету), затем я вышел и сел в Афродиту, включил таксометр и немедленно получил заказ с подачей в 20 метров. Пассажиром оказался тот самый, с сырным лавашом, человек.

У нас уже была тема для разговора, с неё и начали: шаверма, она же шаурма. Я традиционно пожаловался на невыразительный вкус и необходимость пресекать укладку капусты внутрь, пакс согласился, но сделал замечание про устриц.

– С устрицами проще: не хочешь – не ешь.

– У меня жена гурман. Таскает меня всюду. Приучает.

Мы оба тяжело вздохнули.

– Главное, ей же тоже не нравится! – продолжил жаловаться пассажир. – Но говорит, надо. У неё на работе все едят. И ещё все специалисты по вину. Атласы всякие покупают. Дегустации устраивают.

– Плотные, жирные ножки?

– Что?! А, да, точно. Ножки. А на даче однажды собрались, я самогон достал, все нарезались и были счастливы. Я им говорю: вот где нотки чернослива! Вот, где аромат пряности! Шашлык свиной сделал такой, что все стонали.

Мне было жаль мужика. Гнёт необходимости изображать гурманство – это очень трагично. Я решил его подбодрить:

– А я люблю клинские сосиски. С кетчупом Хайнц.

– Оптимальное сочетание! – горячо поддержал пассажир, – Только надо брать не молочные, а обычные!

* * *

– Никита Юрьевич?

– Да, здравствуйте.

– Мы с вами ехали в пятницу с Большой Дмитровки в Фили. Помните?

– Э-э… Наверное, да.

– Мой сын у вас не выронил телефон случайно?

– Вряд ли. Ничего не находил, ни я, ни пассажиры.

– Айфон на шестнадцать гигабайт.

– Увы, нет.

– Седьмой. Серебристый.

– Вообще не было никаких телефонов.

– Там ещё экран с трещиной и спайдермен на заставке.

– Нет, говорю же, не было вообще никаких забытых вещей, особенно телефонов со спайдерменом.

– Это очень странно. Последний раз видели его именно в вашей машине!

– Тем не менее. Сожалею. Попробуйте его поискать через локатор, хотя, с пятницы он уже наверняка разрядился… Но заблокируйте его, по крайней мере…

– Локатор работает странно. Как будто он дома.

– Может быть, он и есть дома? Тем более, включённый… Как будто на зарядке стоит. Вы на него звонить пробовали?

– Точно! На зарядке! Вот же, на кухне! Стёпа! Вот твой телефон! Бестолочь! Я тебе говорила, проверь дома…

– Не за что! – прорычал я в уже умолкнувший аппарат.

* * *

– Володь, привет! Какие планы на завтра? Сильно занят? А отменить можешь? Хочу тебя на выставку позвать. На мою. Нет, не персональная. Но много хороших художников. Имён не помню. Но все хорошие. Выставка «Диалог с искусством». Почему сразу «хуйня», ты же даже не видел… С искусством. Да, диалог. Или об искусстве. Я не помню. Какая разница? Приходи в пять. Я буду. Стоять рядом с картинами. Ты не все видел. Я же ещё писал… Жанры разные. Не у меня, у художников. Хорошие. Не помню. Ты будешь завтра или нет?! В каком Витебске?! Иди ты в жопу, Володя!

* * *

Заказ из подмосковного муравейника в самый центр столицы, в клуб Козлова.

Всю подачу фантазировал: кого повезу? Наверное, басиста. Поместится ли контрабас в салон Афродиты? Поместится. У него нет шансов не поместиться. Я даже в крошечном Ситроене возил басиста с контрабасом.

Вдруг это будет Игорь Иванушкин? Или Сергей Хутас?

Почему так рано едет? Саундчек?

Надо будет спросить, что он думает о последней пластинке Кристиана МакБрайда. Мне она заходит как-то тяжеловато.

Подал машину. Стою, волнуюсь. Вокруг никого с инструментом не видать… А вдруг саксофонист?

К машине подошёл человек, похожий на бизнесмена из Минеральных вод.

Он и был бизнесменом. Из Минеральных вод. Попросил включить Вику Цыганову. Расстроился, что не получится. Уточнил, будем ли мы проезжать магазин, где можно купить тюльпанов. Включил на мобиле какой-то кавказский рэп.

Я даже пару раз невзначай, конечно, попал правыми колёсами в ямы (дороги за МКАДом ужасные), поиск цветочного магазина саботировал, а высадил пакса у пешеходного на Маросейке, метрах в 40 от входа в клуб, нарушая стандарты сервиса…

* * *

– Эрнст, ворюга, всё никак не успокоится. Какой фильм не включишь – продюсер Эрнст. Я сразу такие фильмы переключаю. Уж лучше Соловьёва… Там, конечно, одно и то же, Украина эта… Задолбало, но смотреть можно. А ещё про насекомых канал есть интересный. Исторический факт, правда за достоверность не ручаюсь: советские биологи вывели таких насекомых, они под Сталинградом у австрийских танков всю проводку пожрали, представляете? Раньше учёные были… А теперь? Одни светские львицы. Учат матерей трёх детей… Вы Малахова смотрите? А зря. Посмотрите. Вот где пиздец. Ты подними трёх детей сначала, а потом учи! Я сразу такое выключаю. Или засыпаю. После шестидесяти стал засыпать у телевизора. А в кровати не сплю. В шестьдесят что-то щёлкнуло – и перед ящиком засыпаю. Ничего досмотреть до конца не могу. Советские учёные не зря же говорили: пенсионный возраст это шестьдесят. А про муравьёв видели? Как они листочки вырезают и тащат. Больше своего веса тащат. Откуда у них силы? Мышц же нет. Вы что насчёт Путина считаете? Пусть правит, это моё мнение. Он как муравей, понимаете? Тащит больше своего веса. А вы фильм смотрели про Ржев? Зря. Посмотрите. Очень достоверно.

* * *

Пассажир – парень с дредами a-la Bob Marley. Что-то вязанное на голове. Зелёно-жёлто-красное.

Ехать с Ленинского на Ленинградку. Почти тридцать минут.

А у меня, как назло, мой таксишный плейлист играет. С кучей милой попсы. Интересно, взвоет юноша? Попросит Jamming?

Тронулись. Сделал погромче Pet Shop Boys. Поглядываю в зеркало. А ему хоть бы хны. Вроде, даже приплясывает. Ничего, ничего, погоди. Там дальше Bee Gees будет.

Едем. Пацан улыбается почти. Пальцами ритм по сумке постукивает. Уже Robbie Williams спел, уже Barry White выступил, а этот терпит, изображает довольного. Щенок!

Ага. Вот Elton John. Сейчас попросит сделать потише.

А ни фига!

Что же это такое, думаю? Ни в какие ворота. Заплёл себе это на голове, тюрбан связал, а сам под Элтона Джона раскачивается.

– Нам во двор надо