Петер, конечно, все это слышит, но он полностью поглощен своим занятием. Он идет к папе, самозабвенно размахивая молотком. Когда он наконец бросает молоток на пол, папа дает ему пощечину. Петер заливается слезами. Папа сажает его к себе на колени, требуя, чтобы мальчик перестал плакать. Петер всхлипывает тише. Родители удовлетворенно кивают друг другу. Через пять минут Петер слезает с папиных колен и смотрит на всех с осторожной ищущей улыбкой. Ограничения установлены («нельзя играть с молотком»), закон нарушен и наказание исполнено.

В итоге ребенок никогда не будет уважать личные границы своих родителей, но научится бояться наказания. Кроме того, он привыкнет, что выражать свою боль – плохо; он вырастет с осознанием, что папа требует от него уважения к себе, но сам обращается с ним неуважительно. Так создается неравенство между ребенком и взрослым.

Каждый раз, когда отец критикует Петера, тот видит, что неправ. Чем больше дети чувствуют себя неправыми и плохими, тем труднее им поступать хорошо и правильно. Когда учебный процесс сопровождается неприятным переживанием, он замедляется или вовсе останавливается. Единственный выход для ребенка в этой ситуации – перестать реагировать эмоционально.

Папа Петера мог просто отнять молоток и сказать: «Я не хочу, чтобы ты с этим играл». Возможно, Петер все равно бы заплакал, но его личность осталась бы не задетой. Он понял бы, что папа серьезно относится к своим ограничениям и требует их соблюдения. Эти принципы детям нетрудно уважать.

Шести– и семилетние дети постоянно нарушают запреты, потому что взрослые, устанавливая их в первые годы жизни, посягали на целостность их личности. Родители сами подтверждают, что создали эту проблему, говоря: «Вы бы знали, сколько раз ему это повторяли» или «Мы твердили это 101 раз, но это не помогает».

У менее авторитарных людей свои проблемы с установлением границ. В ходе демократизации семьи некоторые родители так опасаются старомодных приказов и запретов, что перекладывают всю ответственность на детей.

«Мама хочет услышать, что тетя говорит по телефону, Саймон».

«Саймон, мама огорчена, когда ты так поступаешь с едой. Разве ты не можешь есть правильно?»

Хотя тон взрослого может быть дружеским, сердитым или просящим, задача у него одна – звучать как можно менее авторитарно. В результате детям вручается ответственность за родительские личные границы и благополучие. Ни один ребенок не в силах выполнить эти требования! Он станет гиперактивным и разболтанным, а его желания и потребности начнут полностью контролировать жизнь семьи. Это происходит не потому, что дети этого хотят, а потому что родители не позаботились о своих границах.

С языковой точки зрения, проблема заявлений демократичных родителей в том, что они звучат пассивно. Каждое можно перевести в активную форму, например:

• «Саймон, я хочу, чтобы ты вел себя тихо, пока я говорю с тетей».

• «Я хочу, чтобы ты не выкидывал еду из тарелки, Саймон».

С помощью активных утверждений мы принимаем ответственность за себя и свое благополучие. Избегая активного тона, используя пассивные фразы, мы перекладываем ответственность на других. Но никто – ни дети, ни взрослые – не может за нас отвечать. В итоге мы просто будем чувствовать себя жертвами, зависящими от чужих одолжений.

Попробуйте зайти в мясной магазин и сказать: «Я голоден!» Мясник либо не обратит на вас внимания, либо спросит: «А что вам, собственно, нужно?» В семейном общении мы тоже должны проявлять активную ответственность за себя, чтобы получать то, чего хотим.

Каждая семья находит свой баланс. Если один родитель пассивен, другому приходится для компенсации быть активным.

Некоторым родителям нетрудно изменить стиль общения, потому что это только внешняя форма. Другим перемены даются тяжело, ведь они долгие годы подавляли свои мысли и чувства. Им трудно общаться не только с детьми, но и со взрослыми. Со стороны один родитель может выглядеть слишком «мягким», а другой – «жестким и неуступчивым». Но не стоит думать, что существует только один «правильный» способ растить детей. Его нет. Есть взаимный обучающий процесс, основанный на том, кто вы и кто ваш ребенок. Родителям надо научиться быть верными себе и, по возможности, прямыми и откровенными. Только так они получат не менее прямой и откровенный ответ своего ребенка, узнают его истинную натуру и смогу выстроить общение с ним.

Нет набора ограничений, одинаково подходящих для всех детей. Главный вопрос: «Что хорошо для моих отношений с моим ребенком? Что позволяет нам обоим – и нашим отношениям – правильно развиваться?» Всегда надо учитывать три стороны: ребенок, взрослый и их отношения. Если страдает одна из них, пострадают все три.

Дети вполне могут быть счастливы, если каждый родитель устанавливает свои ограничения. Им нетрудно усвоить, что мама разрешает включать телевизор во время уборки, а папа против. Проблемы возникают, когда личные границы превращаются в безличные установки и дети пытаются приспособиться к правилам. Приспособиться к людям гораздо легче.

Социальные ограничения регулируют образ жизни детей за пределами дома: как они проводят свободное время, как и с кем играют, как строят дружеские и любовные отношения и т. д.

По традиции дети просят разрешения делать те или иные вещи вне дома, и родители выступают в роли носителей власти, разрешая или отказывая. Я не подвергаю сомнению право родителей использовать этот вид власти. Но она должна уважать детскую самооценку и личную ответственность. Проще говоря, прежде чем выносить решение, нужно обсудить эти вопросы в семье.

Я часто встречаю родителей, которые понимают свою власть слишком буквально. Их слово – закон и не подлежит обсуждению.

Например, ребенок спрашивает: «Папа, можно я останусь сегодня ночевать у Трейси?» – и получает либо позволение, либо отказ.

Если ребенку уже пять или шесть лет, более конструктивно было бы спросить: «А ты как думаешь?» Так дети учатся узнавать себя и смотреть дальше своих сиюминутных желаний, вместо того чтобы фокусироваться на мнении родителей. Их самооценка и ответственность за себя растет, и их дальнейший диалог с родителями строится на равном достоинстве обеих сторон.

То же самое касается социальной сферы. Родителям надо решить, укрепляют ли они свою власть и контроль или развивают личную ответственность ребенка; определить, что они готовы принять, а что нет.

Есть важные отличия социальных границ от личных. Родители редко способны повлиять на то, что происходит с детьми вне дома. Это та часть детской жизни, где мы – прохожие, а не участники. Мы можем надеяться, что они станут скаутами, будут играть в футбол или учиться музыке, можем поощрять их в этом направлении, но в конечном счете решение остается за ними. Мы также лишены влияния на один из главных факторов их жизни – дружбу.

Взрослые часто недооценивают важность детской дружбы и любви. Мы убеждаем детей, что они быстро найдут друзей в новой школе или заведут новый роман. Но мы забываем, как важен первый друг и первая любовь – ведь это первые люди вне семьи, к которым дети по-настоящему привязываются.