– Ешьте.

– Не хочу.

– Через силу. Твердо обещаю, через час будете выглядеть как нежинский огурчик.

– Ну, если так!

К Москве подъехали уже приятелями. Андрей вызвался поднести к станции метро ее чемодан.

– А вы куда же?

– Сам не знаю. Знакомых нет, одна надежда на гостиницы.

– Хоть и неловко, но предложу пожить у меня.

– Не буду в тягость?

– Как можно!

Андрею того и надо. Не напрашивался, был деликатен, она предложила сама. Добрались до дома Виктории Львовны на метро. Андрей первый раз был в советском метро. Некоторые станции действительно впечатляли, особенно «Комсомольская».

Дом, в котором жила женщина, был каменным, трехэтажным, дореволюционной постройки, поскольку кроме широкой парадной лестницы для господ, имелся еще черный ход, для черни – кухарок, истопников, прачек, модисток. В комнатах потолки по четыре метра, окна высоченные, много света. Все основательное, добротное. Андрей имел, с чем сравнить, в гарнизонах жил в панельных домах, где слышимость отличная. Сосед чихнет, а ты ему – будь здоров! В центре Москвы с жильем всегда худо. А у Виктории даже не комната в коммуналке, а отдельная двухкомнатная квартира. По тем временам роскошь, такую надо было заслужить. Или Виктория любовница высокопоставленного чиновника, или сама служит в могущественном министерстве, по-тогдашнему – в Наркомате, народном комиссариате. Ой, как бы не влипнуть с этой бабенкой.

Виктория Львовна выделила Андрею комнату, показала на диван.

– Можете отдыхать.

В комнате большой радиоприемник. Андрей щелкнул клавишей. Передавали патриотические песни.

Выключил. Пока Виктория переодевалась, закрывшись в спальне, осмотрел комнату и кухню. Непривычным было отсутствие холодильника и керогаз вместо газовой плиты.

Переодевшись, женщина принялась хлопотать на кухне. Андрей хотел помочь, но его попросили не мешать. Он вернулся в комнату, подошел к окну. Вид открывался чудесный. В Москве еще не было высотных домов, и с третьего этажа было видно далеко.

Виктория пригласила к столу. К удивлению Андрея, чай был превосходен. Кофе он не любил, в чае разбирался хорошо. Но в СССР хорошего чая не было, за границей не закупали, свой грузинского производства был неважного качества. Отхлебнув глоток, одобрил:

– Великолепный чай!

– Да? Рада, что вы оценили!

К чаю было печенье и шоколад.

– Может быть, хотите выпить что-нибудь покрепче?

Водки не хотелось, тем более теплой. Водка хороша, когда бутылка запотевшая, да с хрустящим огурчиком, либо под венгерский шпик, что с красным перцем и ржаным хлебушком. Классика жанра!

За чаем Виктория прямо форменный допрос устроила – где родители, да кто, чем занимаются? Андрей сначала насторожился, потом подумал – не могла она быть сотрудницей НКВД. О том, что он окажется в Ижевске и сядет на поезд, никто не предполагал, даже он сам. А интерес чисто женский, видимо, Андрей представлялся Виктории потенциальным женихом.

За разговорами пару часов пролетело незаметно, за окнами уже ночь. Виктория диван застелила простыней, одеяло и подушку положила.

– Спокойной ночи!

Андрею не спалось. Раздумывал – пойти к Виктории или нет. Так и уснул. Утром проснулся от движения. Виктория в домашнем халатике.

– Ой, я не хотела разбудить. Мне на работу надо.

– И мне тоже в Наркомат, – соврал Андрей.

Умылся, попили чай, вышли вместе. У трамвайной остановки Виктория предложила:

– Я к шести часам вернусь. Придете?

– Постараюсь.

Для него сейчас первым делом побриться. Не терпел небритых мужчин. В его время вошла в моду трехдневная небритость. А он еще с курсантских времен привык каждое утро приводить себя в порядок. Вика уехала на подошедшем трамвае, он же нашел парикмахерскую, побрился и постригся, с удовлетворением осмотрел себя в зеркале. Потом в магазин, купил бритвенные принадлежности, маленький чемодан, который прозывали «балеткой». А еще несколько пар носок и нижнего белья. Для начала нужно вымыться, найти общественную баню. В то время в каждом районе было несколько бань. Ванная в своей или коммунальной квартире – большая редкость, поэтому бани были востребованы. Билет купил в душевую кабинку, все же сподручнее мыться под струей душа, чем из шайки с водой. Вот теперь почувствовал себя по настоящему в обычной форме. После бани посидел на лавочке в сквере по соседству, раздумывая – что предпринять? Сегодня двенадцатое июня, до начала войны десять дней. Жить у Виктории? Старший по дому квартиранта без прописки обязательно заметит, сообщит в милицию. А не он, так бдительные соседи. Явится милиционер с проверкой. Вариант плохой.

Где народу много, и к приехавшим относятся благосклонно? В местах отдыха! Побережье Крыма, Кавказа. Андрей пересчитал деньги. На отдых вполне хватало, потом не будет возможностей, времени. Пусть Виктория ищет мужа, а он едет на отдых!

Отправился на железнодорожный вокзал и купил билет на ближайший поезд, который шел на юг. Им оказался поезд в Сочи. Одного не учел Андрей. Поезда на паровозной тяге шли медленно, долго. Двести – двести пятьдесят километров и паровоз меняли, а это долгая процедура. Потому в Сочи ехал трое суток. С расположением у моря проблем не возникло, никто не поинтересовался паспортом, плати деньги и отдыхай, дорогой! Андрей окунулся в беззаботную жизнь. С утра загорал, купался, потом ел шашлыки, пил местное вино. Ходил в парк, где сидел под пальмами, флиртовал с отдыхающими женщинами, ближе к вечеру снова на море. Вода к вечеру уже теплее. Затем на вечерний базар, покупал свежие фрукты, на юге все созревает быстрее. Объедался черешней и клубникой. Жаль только – время пролетело быстро, отдохнуть удалось четыре дня, а на пятый уже ехал поездом в Киев. Купил бы билет на Минск, да прямых поездов не было, решил ехать с пересадкой. Главный удар немцы наносили через Белоруссию, с расчетом выйти к Москве. И с началом войны они перешли западные границы СССР почти на всем протяжении. Девятнадцатого был в Киеве, утром двадцать первого июня в Минске. Собственно, в столице Белоруссии оставаться не собирался. Было желание выбраться поближе к аэродрому, конечно, военному и туда, где базируются истребители. Опыт воздушных боев в Испании с немцами был, он точно знал, что немцев можно бить. Андрей не беспокоился, что его близко к летному полю не подпустят. В первые же часы войны Люфтваффе будет наносить массированные бомбардировки по воинским частям, складам, танковым и артиллерийским паркам, аэродромам. В первый день войны на земле будет уничтожено 1200 самолетов, множество повреждено. Погибнут на земле, не успев сделать ни одного вылета, сотни пилотов, а также техники, мотористы, механики, оружейники. А в первую очередь будет разгромлена зенитная артиллерия, прикрывающая аэродромы.