Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Под удар немецкой авиации в первый день войны попали 66 аэродромов Западного военного округа. Военная авиация округа имела 4226 истребителей против 1680 на ее участке, причем (по разным данным) от полутора до двух тысяч из них были самолеты новых типов – «Як-1», «ЛаГГ-3», «МиГ-3». Казалось бы, много. Но почти никто из пилотов не был обучен полетам на новых машинах, первые вылеты осуществили на старых самолетах. В результате большинство из уничтоженных немцами составили истребители новые. Западный военный округ 22 июня, за один день потерял 738 самолетов, а сбил немецких 143. Потери распределились так: 528 сгорели при налетах вражеской авиации на земле; сбито зенитной артиллерией 18, сбито в воздушных боях 133, не вернулись с боевого задания по неизвестным причинам 53; 1 самолет взорвался при взлете, 2 – потерпели аварии при взлете и 3 – совершили вынужденные посадки. Критическую роль сыграла близость аэродромов к границе, большая их часть располагалась от 8 до 30 километров от границы, скученность на аэродромах, плохая маскировка или ее полное отсутствие, потеря управления авиацией со стороны командования – радиосвязь была развита плохо, раций катастрофически не хватало. А проводная связь была вечером 21 июня нарушена диверсантами. Кроме того, все военные аэродромы имели взлетно-посадочную полосу грунтовую и только один аэродром – бетонную, в Балабанове, под Оршей, в 550 километрах от границы.
Несмотря на полный газ, «Ишак» лез вверх медленно. По техническим характеристикам, самолет набирал высоту 3000 метров за 3,2 мин. Набирать такую высоту Андрей не собирался, пикировщики обычно летали на двух – двух с половиной километрах. Наши военные до войны ошибочно считали, что в грядущих войнах бои будут проходить на значительно больших высотах, 6–7 километров, поэтому поставили авиаконструкторам задачу сделать высотные истребители. А для них нужны нагнетатели воздуха или компрессоры, это лишний вес, снижение скороподъемности и маневренности. Ошибки военных привели к поставке в войска истребителей «МиГ-3», «ЛаГГ-3», которые уступали немецким на высоте 2–4 км, на которых происходили большинство воздушных боев.
Андрей сталкивался в Испании с «лаптежниками», знал их сильные и слабые места. Задняя верхняя полусфера простреливалась задним стрелком и потому подобраться поближе, чтобы сбить «Ю-87» наверняка, надо было из нижней полусферы, сзади. Причем обстрелять надо быстро и уйти, поскольку «Юнкерсы» всегда летают группами, и Андрея могут обстрелять с других самолетов. Первая атака получилась удачной. Подобрался снизу к ведущему. Обычно это самый опытный пилот. Поймал в прицел центроплан, это место, где крылья соединяются с фюзеляжем, нажал гашетку на ручке. На «И-15» и «И-16» в Испании эти истребители имели вооружение пулеметное. А когда Андрей нажал гашетку, самолет затрясло. Две крыльевые пушки создавали большую плотность огня. Такого эффекта Андрей не ожидал, трассеры вонзились в брюхо «лаптежника» и угодили в бензобак или бомбоотсек. Самолет взорвался. Огонь, дым, во все стороны полетели обломки. Андрей ручку до отказа влево и от себя, ушел с полупереворотом. Пикировщики шли без истребительного прикрытия, не рассчитывая на атаки истребителей ВВС РККА, так как сами видели, что на наших аэродромах стоят сгоревшими множество самолетов. А тут неприятный сюрприз. Для Андрея удача. Но он точно знал, что у него времени мало, минут пять от силы. На всех немецких самолетах стояли радиостанции. Сейчас пилоты «Ю-87» свяжутся со своим командованием, а то и напрямую перейдут на частоту радиосвязи истребителей, и подмога подоспеет быстро. Их истребители летают парами и четверками, и одиночному «Ишаку» не выстоять против пары. Надо ухитриться сбить еще один «лаптежник», расстроить строй пикировщиков, еще лучше заставить их сбросить бомбы в чистое поле, сорвав задание, и удирать самому. Еще есть бензин и боеприпасы, но драться до конца не стоит. Видел он, как немцы расстреливают летчиков на парашютах из сбитых самолетов. Если в Первую мировую войну противники еще являли рыцарские качества, то к сороковым годам начисто их утратили.
«Лаптежники», на глазах которых произошел взрыв ведущего, рассыпали строй, стали разворачиваться, сбрасывать бомбы. Каждый из пилотов думал – война только началась, надо дожить до победы, ведь сам фюрер обещал своим воинам дать землю, богатые украинские черноземы.
Андрей атаковал «Ю-87», тот неудачно повернулся боком, и пушечная очередь пришлась по кабине. Почти на всех самолетах всех стран имелись бронированные спинки, сиденья и бронестекло спереди. Боковую бронезащиту имел только советский штурмовик «Ил-2», фактически кабина была целиком бронекапсулой. Андрей явственно видел разрывы снарядов в кабине. Пилот был убит, пикировщик перешел в неконтролируемое падение. Наблюдать за ним было некогда, ибо с одного «Юнкерса» бортовой стрелок открыл огонь, и дымная трасса трассирующих пуль прошла рядом. Он инстинктивно отвернул в сторону. «Лаптежники», облегчившись от бомбового груза, уходили на запад. Он успел догнать еще одного, пушечным огнем ударил по кабине, убив стрелка. Немного подправил положение самолета, намереваясь сбить пикировщика. И увидел, как от тучи, с превышением на тысячу метров, на него пикирует пара «худых». Такое прозвище получили «Ме-109» за узкий фюзеляж. На вертикалях, особенно в пикировании, тягаться с «худыми» «И-16» не мог, не хватало мощности мотора, скорости, скороподъемности. Резко отвернул от «лаптежника» и развернулся к аэродрому. По его прикидкам снарядов к пушкам оставалось на две-три коротких очереди. Газ максимальный, мотор ревет, а «Мессеры» догоняют. Рядом с «Ишаком» прошла трасса. Андрей подработал элеронами и ручкой, делая плавное скольжение на крыло. Он уже применял такой трюк раньше. Противник прицеливается, вот уже цель в перекрестье, готов нажать на гашетку, а чужой самолет плавно уходит с прицельной сетки в сторону. Пилот «Мессера» подправляет рулями направление прицеливания, Андрей спиной чует, сейчас немец откроет огонь, и снова скользит на крыло. Андрей снижался, это позволяло держать скорость. Но все равно «худые» не только висели на хвосте, а приближались, пытаясь взять в клещи. Конечно, у «Ишака» максимальная скорость 463 км/час, у «Мессера» почти на двести километров выше. Для истребителя очень много. Истребитель – это скорость, маневренность, огонь!
Выстрелов за ревом моторов Андрей не слышал. Истребитель вдруг затрясло, на конце левого крыла появились пробоины. Андрей обернулся. Слева и справа за хвостом, на удалении не более ста метров, висели оба «Мессера». Концы винтов белые, как опознавательный знак эскадры. Андрей отдал ручку от себя, войдя почти в вертикальное пике. С трудом вывел истребитель в горизонтальный полет у самой земли, от струи винта полегла трава. А один из немцев вывести свой истребитель из пике не смог. Маневренность «Ме-109» хуже, чем у «Ишака». С размаху врезался в землю плашмя, развалился на части и вспыхнул. Второй «худой» увернуться от столкновения с землей успел, но едва-едва. Не искушая больше судьбу, набрал высоту и скрылся в западном направлении. Андрей перевел дух, по спине текли струйки холодного пота. При вылете с аэродрома он засек направление и сейчас держал курс на него. Вылетел он ровно час назад. Вышел к взлетно-посадочной полосе точно. А на ней несколько мотоциклов с колясками – немецкая разведка! Поскольку форма на них серая, а не зеленая, как в РККА. Андрей с ходу обстрелял мотоциклистов, сделал разворот и снова ударил, на этот раз из пулеметов. Больше никто из фигур не шевелился. Прошелся вдоль полосы, а из-за деревьев на краю аэродрома выползает полугусеничный бронетранспортер. В Красной Армии таких нет, да и черно-белые кресты на боках не дают повода для сомнений. Развернулся, зашел сбоку, открыл огонь из пушек. На бронетранспортере броня тонкая, защищает от пуль стрелкового оружия и осколков. Андрей видел попадание снарядов, потом вспышка, полыхнуло пламя, потянулся черный дым. Непонятно, захвачен уже аэродром или это только разведка? Однако садиться расхотелось. Набрав высоту, направил самолет курсом девяносто, строго на восток. Теперь вопрос в том, что случится раньше – кончится топливо или он увидит аэродром? Взлетно-посадочную полосу увидел прямо по курсу через десять минут лета. С ходу приземлился, а в конце пробега двигатель чихнул и замолк. Стало слышно, как шуршат по гравию колеса шасси. Самолет замер. Потрескивали, остывая, цилиндры двигателя.