Вечером двадцать первого июня выехал поездом к западной границе. Не доезжая до Бреста семидесяти километров, сошел. Насколько он помнил по службе танкистом, здесь размещался полевой аэродром. Память его не подвела. Как только поезд ушел, он услышал приглушенные звуки авиамоторов. Днем совершались тренировочные полеты, потом мотористы устраняли недочеты, проверяли моторы, гоняя их на разных режимах. Обычно полеты начинались рано утром, часов в пять, когда воздух неподвижен, хорошая видимость.

Но в эту ночь все пошло не так. До аэродрома было еще километра три, когда с запада послышалось заунывное пение множества авиационных моторов. Андрей посмотрел на часы. Три часа тридцать минут. В четыре Вермахт перейдет сухопутные границы. А сейчас авиация немцев нанесет упреждающий удар, затем вступит в бой дальнобойная артиллерия, в первую очередь попытается уничтожить пограничные заставы, погранотряды. Приближаться к аэродрому Андрей не стал, присел в перелеске. Явись он сейчас на аэродром и скажи, что начинается война, ему не поверят. Ведь был приказ товарища Сталина – на возможные провокации не отвечать!

Ночь с двадцать первого на двадцать второе июня самая короткая. Далеко на востоке уже начало подниматься солнце. Земля еще была в темноте, но лучи осветили облака и летящие самолеты. Андрей был шокирован. Никогда он не видел столько самолетов в небе! Они шли на разных эшелонах. Ниже всего пикировщики «Ю-87», выше их на тысячу метров фронтовые бомбардировщики «Ю-88» и «Не-111». А еще выше летели истребители прикрытия – «Ме-109». Все силуэты узнаваемы, со всеми встречался в Испании.

Пикировщики выстроили круг, ведущий свалился в пике, сбросил бомбы, отвалил в сторону, его место занял другой. Взрывы на аэродроме стали громыхать непрерывно. Не только бомбы рвались, от бомб загорелось и рвануло топливохранилище за периметром аэродрома, вверх поднялся столб пламени и дыма. Над аэродромом поднимались уже десятки дымов в разных местах. Это горели самолеты, автомашины наземных служб, здания и сооружения. Андрей не видел творящегося кошмара, но представлял. Сам попадал в Испании под авианалет и сам штурмовал аэродром с немецкими самолетами легиона «Кондор». Налет продолжался около получаса, пока «Юнкерсы» не сбросили весь бомбовой груз, а потом еще сделали несколько заходов, обстреливая аэродром из пулеметов. Фронтовые бомбардировщики и истребители сопровождения в штурмовке аэродрома не участвовали, проследовали мимо, для крупных целей.

Когда «лаптежники» улетели, Андрей побежал к аэродрому. Зрелище перед ним предстало апокалиптическое. Сгоревшие самолеты, разбитые машины – бензовозы, автостартеры, грузовики для подвоза боеприпасов, а еще убитые, много убитых. Никаких щелей для укрытия личного состава не было, командиры предположить не могли, что их части будут бомбить. Доктрина предполагала, что РККА будет воевать на чужой территории. Перед войной в 1940 году в РККА проводились командно-штабные учения. За Гудериана выступал Г.К. Жуков. Стремительными ударами он расчленил наши армии и быстро дошел до крупных промышленных центров. Сталину ход учений не понравился, об итогах было приказано забыть. Разве может Красная Армия, вооруженная идеями марксизма-ленинизма, отступать, терпеть поражение?

В 1941 году оказалось, что Гудериан, стратег танковой войны, как и весь Вермахт, действовали именно так, как Жуков. И учения 1940 года сразу вспомнили все присутствовавшие на них. Сталин, никогда не признававший своих ошибок, призвал Жукова держать Западный фронт, оборонять столицу.

Андрей осмотрел аэродром. Во-первых, он присматривал хоть один исправный, готовый к бою истребитель. Во-вторых, ему были нужны документы. Настоящие документы пилота, подходящего по возрасту. Такой нашелся. Убитый майор лежал рядом с автостартером. Специальный грузовик, который своим валом от мотора через храповик на винте самолета раскручивал двигатель, запускал. Майор был приблизительно одного с Андреем возраста. Андрей достал из нагрудного кармана убитого документы. Ага, командир эскадрильи, год рождения на один меньше, чем у Андрея. Есть еще партбилет и несколько второстепенных документов. Сразу сунул бумаги в свой карман, а свои бросил в огонь.

Среди персонала были не только убитые, но и раненые. Стонали, кричали: «Санитар!»

На дальнем краю стоял самолет, укрытый маскировочной сетью. Туда и побежал Андрей. Недалеко от самолета лежал убитый техник или механик, судя по комбинезону. Андрей закричал:

– Есть кто живой?

За самолетом шевеление, показался технарь.

– Самолет к полету готов?

– Это машина командира полка!

– Видишь, что на стоянках творится? Почти все самолеты уничтожены, личный состав погиб. И никто взлететь не успел. Хочешь повторения?

– Меня под трибунал отдадут! Я вас не знаю.

Это верно, техник отвечал за самолет. Андрей ему не знаком, мало того, не вызывал доверия, поскольку был в гражданской одежде. Ну не снимать же было с убитого комэска обмундирование? Это бы походило на мародерство. Да и гимнастерка была в крови, изодрана от пулевых попаданий, такую только выкинуть.

– Хорошо! Тогда взлетай и отражай атаку вражеских самолетов.

– Я не летчик, я механик.

– Ты еще не понял, что война началась?

– Это провокация! Товарищ Сталин сказал – не поддаваться!

– Ты ослеп? Посмотри на аэродром, целых самолетов не осталось, твои товарищи убиты. А немецкие самолеты, что прошли в сторону Минска, видел?

В небе снова послышался гул моторов. Андрей и механик подняли головы. Мимо разгромленного аэродрома, на восток, тянулись пикировщики «Ю-87», это была другая группа, прежние не успели бы обернуться так быстро.

– Снимай маскировочную сеть, помоги запустить! Топливо есть? Патроны?

– На самолете две пушки «ШВАК».

Самолет «И-16» имел несколько серий, с каждой были какие-то улучшения. На первых стояли два пулемета винтовочного калибра, на поздних – авиационные пушки калибром 20 мм. Механик решился, стянул сеть. Андрей забрался в кабину, стоя застегнул на себе лямки парашюта. Он, как правило, лежал в ковше сиденья. Потом привязные ремни. Механик уже проворачивал винт самолета. Обычно это делали двое.

– Контакт!

– Есть контакт!

– От винта!

Мотор схватил, запустился, выбросив облако сгоревшего топлива. Андрей выждал несколько минут, пока температура масла достигла отметки девяносто градусов. Потом развел руки в стороны. Жест обозначал – убрать колодки! Механик выдернул за веревки колодки, поднял большой палец. Андрей дал газ и начал разгон, прямо со стоянки, поперек ВПП. У «И-16» мощный мотор и длинной полосы не надо. «Ишак» в управлении строг, отвлекаться нельзя. Короткий, лобастый, очень маневренный, но требовал опытной твердой руки, иначе легко срывался в штопор, из которого выходил неохотно.

Вот уже поднят хвост, скорость растет, ручку слегка на себя, истребитель оторвался от земли. Правой рукой Андрей начал крутить лебедку уборки шасси. На «И-16» она была механическая, тросовая. Если шасси не убрать, сопротивление воздуха не даст набрать максимальную скорость. А еще надо следить за температурой масла и головок цилиндров, чтобы вовремя открыть жалюзи, дать обдув воздуха больше. Никакой автоматики, сигнализации. Летчик должен быть занят боевой работой, а «И-16» требовал много внимания к себе. Андрей еще подумал, что совершает ошибку, взлетая в одиночку. Надо бы парой, иначе хвост получится без защиты. Но есть ли на аэродроме второй целый самолет и второй пилот? Андрей дал максимальный газ, задрал нос самолета, набирая высоту.