– Закопала? – харен нахмурился. – Почему вы мне не сказали? Я не взял ничего для раскопок.

– Да и не нужно, – Майяри потопталась на месте, очерчивая площадку. – Я же не в браслетах. Отойдите.

Шагнув следом за оборотнем, девушка взглянула на потоптанный сугроб, и он слегка дрогнул. Через пару секунд дрожь почувствовалась сильнее, сугроб словно бы подрос, потом стал выше окружающего его снежного наста, и где-то глубоко внутри что-то хрустнуло: ломалась промёрзшая земля. Снег посыпался в стороны, открывая растущий земляной холм, от которого начали отваливаться твёрдые куски. Вытоптанную площадку пересекла широкая трещина, в которую и заглянула Майяри, запустив туда бледно-зелёный светляк. Болотное сияние осветило чёрные комья, жутковатые переплетения корней, тёмные отверстия ходов в звериные норы и часть продолговатого ящика.

– Вот он! – возбуждённо прошептала Майяри и попыталась сунуться в трещину, но харен решительно перехватил её за шиворот и сам запустил руку внутрь.

Он легко выдернул ящик из мёрзлой земли и вытащил его наружу. Ликующая девушка приманила светляк ближе, и он осветил длинный прямоугольный короб размером чуть больше локтя, всю поверхность которого испещряли символы, выведенные явно на скорую руку. Ранхаш повертел находку, осматривая знаки, и уточнил:

– Хаггаресские?

– Ну да, – неохотно призналась Майяри. – Если хочешь скрыть что-то от хаги, то лучше всего использовать их.

– Я всегда думал, что хаги скорее умрут, чем воспользуются знаниями хаггаресов.

– А я не гордая, – с достоинством отозвалась девушка и перевела взгляд на разлом, который начал втягивать вытолкнутую землю назад. Через пару минут на его месте опять красовался нетронутый снежный наст.

Ранхаш снял крышку и обнаружил внутри короба два небольших мешочка, размерами совсем не соответствующих месту хранения. Один из них был пуст, а тесёмки на его горловине – распущены.

– Там лежал камень Обана, но я его к другим артефактам запихнула, – Майяри соврала раньше, чем успела задуматься о причинах вранья. Боги, она же обещала господину Шидаю, что всё расскажет!

Харен высыпал в короб содержимое второго мешочка и замер, рассматривая предметы. Первым в глаза бросался гигантский, почти с куриное яйцо размером, розовый бриллиант, в сиянии светляка кажущийся серовато-зелёным. Знаменитый камень Обана, названный так по имени прославленного мага, владевшего им. Ранхаш провёл пальцем по выведенным на его поверхности письменам и перевёл взгляд на сероватое ожерелье, сделанное из крупных кусков камня так грубо, что выглядело оно отталкивающе.

– Колье из розового кварца магианы Овеи, – тихо протянула Майяри, пряча руки за спину. – У уважаемой магианы, вероятно, была очень крепкая шея.

Колье обвивалось вокруг серебряного створчатого браслета, украшенного двумя овальными камнями яшмы. Вокруг них заплеталось затейливое узорочье, изображавшее вставших на задние лапы косматых медведей. На втором браслете, тоже украшенном яшмой, сплетались в схватке вихрастые драконы. Изделия из Лобайи всегда отличались очень узнаваемой манерой изображения звериных фигур: диких, злых и зловещих.

В одном из лобайских браслетов лежало простое кольцо из золота с изумрудом грушевидной огранки. Самой примечательной частью украшения был именно камень размером с вишнёвую косточку. Но Майяри знала – и харен, видимо, тоже, так как он взглянул на внутреннюю сторону кольца, – что главная сила амулета заключалась в надписи, что оставил почтенный Дамм.

Ожерелье Сашелии – изысканное утончённое изделие, словно сотканное из дождевых капель, застывших чистейшим горным хрусталём, было безжалостно спутано тонкой безыскусной цепочкой, на которой красовалось непритязательное украшение из скрещённых полос металла – простой стали, по центру украшенное плохо огранённым алмазом размером с ноготь на мизинце младенца. Свет скользнул по тёмным желобкам узоров, что украшали перекрестье.

– На рисунке в каталоге перекрестье Хведа выглядит иначе, – Майяри осторожно протянула руку, предварительно осмотрев перчатку со всех сторон, и указала на концы украшения. – Здесь они плоские, а на рисунке – заострённые. И камень в центре по описанию должен быть горным хрусталём, огранённым в форме кабошона. Хвед был небогат, вряд ли он мог позволить себе алмаз, пусть и такой заурядный. И символы несколько отличаются. Зато это перекрестье очень похоже на то, что мы с вами видели в той странной книжонке.

Ранхаш внимательно осмотрел украшение и положил его обратно.

– А остальные?

– Ну их описание соответствует каталогу. Вот только насчёт ожерелья Овеи я точно не помню, – Майяри опять не смогла понять, зачем соврала. Но не расстёгивать же ей платье прямо посреди леса? Вернутся, и она сразу же расскажет харену о своём маленьком секрете. – Думаю, они взяли эти артефакты, чтобы скрыть факт кражи перекрестья и не привлекать к нему особого внимания.

– Да, очень на это похоже, – согласился Ранхаш. – Только камень Обана мог оттянуть на себя всё внимание.

– Но, конечно, проверить эти артефакты не мешало бы. Я могу ошибаться.

– У вас будет время, чтобы этим заняться, – пообещал Ранхаш.

– Правда? – недоверчиво переспросила девушка. – Вы дадите их мне?

– Естественно, – оборотень сложил артефакты обратно в мешок и, закрыв ящик, поднялся. – Возвращаемся.

– Интересно, что скажет стража, когда мы опять постучимся? – Майяри тихо захихикала, топая следом за мужчиной.

– Они уже сменились.

Позади раздался тихий вскрик и сильный хруст снега. Ранхаш обернулся и смерил взглядом лежащую лицом в сугробе девушку.

– Нос цел? – спокойно поинтересовался он.

Майяри с досадой зашипела и ощупала нос.

– Цел…

Вернулись домой они далеко за полночь. До двери ночные кладоискатели дошли в облике двух сыскарей и уже на крыльце превратились в замёрзшую Майяри и бодрого харена, на плече которого в мешке лежал короб с самыми знаменитыми в Санарише драгоценностями.

Внутрь мужчина и девушка постарались пройти как можно тише, но не успели они сделать и пары шагов от порога, как раздался щелчок пальцев и в воздухе вспыхнул ослепительно белый светляк, своим сиянием озаривший мрачного Шидая, развалившегося в кресле.

– Ну и где вы изволили шляться в такой поздний час, детишки?

У Майяри аж душа в пятки ушла, а сердце в уши перескочило и захотелось приложить лекаря площадной руганью за испуг, но мрачный взгляд оборотня охладил её, и девушка едва удержалась от того, чтобы не посмотреть на харена.

Так, господину Шидаю знать об делах совсем-совсем нельзя.

Майяри угрюмо взглянула на мужчину и обиженно процедила:

– Потрошили мой последний схрон с артефактами! Теперь у меня вообще ничего не осталось!

Бросив на харена полный неприязни взгляд, девушка вскинула подбородок и направилась к лестнице, всей своей спиной демонстрируя гнев и обиду.