– Не задерживайся, – посоветовал Шидай. – Наш бука, – почти нежный взгляд достался Ранхашу, – отказался дружить с новым податием, и тот теперь землю роет в поисках информации, которой ни у кого нет. Если что, пиши сразу Хешу или даже Шереху.

– Меня так просто не взять, – нагло оскалился Викан. – Расскажу рыжему сказочку. Придумаю что-нибудь очень занятное, чтобы он стал очень занятым, – тихо рассмеявшись, оборотень чмокнул расслабившуюся «невесту» в щёку, за что заслужил томную улыбку и убийственно острый взгляд. – Какая ты у меня ершистая! – возгордился «жених».

С сожалением выпустив девушку из своих рук, Викан соскочил с подножки и строго велел Ранхашу.

– Глаз с моей малышки не спускай! Ты за неё сейчас в ответе, помни об этом! Дядя Шидай, вы тоже проследите за моей крошкой. Её же так любят неприятности.

– Иди уже, – посмеиваясь, велел Шидай.

Оборотень уже хотел захлопнуть дверь, но неожиданно вперёд подалась Майяри и придержала створку. Викан остолбенел, когда увидел её печальный влажный взгляд и закушенные губы.

– Викан, я очень сильно по тебе скучала, – едва слышно прошептала девушка. – Догоняй нас быстрее.

– О, Майяри… – мужчина подался к ней.

Потерявший терпение Ранхаш распахнул дверь со своей стороны и холодно крикнул кучеру:

– Трогай.

Экипаж дёрнулся раньше, чем Викан успел опять приблизиться, и Майяри, захлопнув дверь, помахала ему в окошко.

Пользуясь тем, что девчонка отвлечена воздушными поцелуями «жениха», Шидай пихнул коленом Ранхаша в бедро и, стрельнув глазами на Майяри, вопросительно изогнул брови. Ранхаш нахмурился и отвёл взгляд в окно. Лекарь толкнул его ещё раз, но господин просто проигнорировал его.

Ранхаш был в отвратительном настроении. Внутри продолжала кипеть злость на шумного родственника, появившегося так внезапно, что харен решил, что на Майяри напали. Вспомнив нападение, оборотень прикрыл глаза и потёр переносицу. Лучше бы уж напали. Было бы кому кости переломать.

Шидай опять пихнул его в бедро, между прочим, в больное бедро, но Ранхаш не повернулся. Он и так знал, что заинтересовало лекаря, но подтверждать его подозрения не спешил. Отчего-то было страшно. Страшно от той новой, совсем юной и оттого плохо скрываемой привязанности, что стала вызывать в нём Майяри. Заинтересоваться девчонкой с тёмным прошлым и кучей неприятностей… Женщиной! Смутно ощущалось, что эта привязанность может обернуться чем-то ранее ему неизвестным.

Сам во всём виноват! Не нужно было её трогать!

Снег перед глазами поплыл, сменяясь картинами воспоминаний более чем месячной давности…

Его разбудил жар. В горле пересохло и казалось, что тяжело дышать. Почти минуту Ранхаш смотрел на потолок, освещаемый лишь бликами камина, и пытался понять, где он. Скрытая в полумраке комната была знакома, но не до конца проснувшийся разум не мог её узнать. Приподнявшись на локтях, мужчина обнаружил, что лежит одетым на постели. На второй половине кровати, отделённая от него рядом подушек, спала Майяри.

Он наконец-то вспомнил. Вспомнил, что пришёл навестить её и Шидая. Вспомнил, как рассказывал о роли господина Вария в осведомлённости злоумышленников, делился тем, что его якобы все обманули… Воспоминания загадочным образом обрывались, и Ранхаш досадливо прикусил губу. Шидай усыпил или сам уснул? Наверное, всё же сам. Шидай усыпил бы его в своей комнате.

Ранхаш осторожно сел, взглядом отыскал свои сапоги и проверил, не разбудил ли девчонку. Та продолжала спать и недовольно хмуриться во сне. Её перебинтованные руки были раскинуты в разные стороны, и одна из ладоней покоилась на разделявшей их подушке. Лечебный амулет выбился из-под повязки, и его нить соскользнула с большого пальца, на который он был накинут. Оборотень подался вперёд, вернул амулет на место и прижал край повязки к ладони. Кисть девушки дрогнула, и её пальцы обхватили его пальцы. Это было так неожиданно, что Ранхаша бросило в жар. Тонкие, длинные и необычайно сильные женские пальцы… В голове помутилось от всколыхнувшегося тепла, между лопаток выступил пот и все мысли исчезли из головы.

Майяри недовольно искривила губы, и её пальцы расслабились, выпуская пойманного харена. Тот осторожно отстранился и поспешил покинуть кровать, с недоумением смотря на спящую девушку. Что произошло? Что такое?

Из дома Ишыев Ранхаш выскочил спустя семь минут и, остановившись у ворот, ещё долго-долго вдыхал холодный воздух.

Нельзя было её трогать.

Но ведь он трогал её и раньше. Что изменилось? И как это изменение произошло?

– Эх, Майяри, – Шидай взглянул на девушку так ласково и нежно, что в глазах той появилось недоумение, – теперь тебе нужно очень сильно заботиться о себе. Не смей больше болеть!

– Почему? – с опаской уточнила Майяри, невольно вжимаясь в спинку сиденья.

– Какая ты всё-таки славная! – невпопад ответил лекарь и перевёл ласково прищуренный взгляд на харена.

Майяри тоже уставилась на мрачного господина Ранхаша и замерла, случайно взглянув на его ладони. Впервые заметив сине-багровые рубцы, девушка озадаченно моргнула, не понимая, что её шрамы делают на руках харена. Понимание посетило её лишь полминуты спустя, и она резко отвернулась. Майяри никогда не спрашивала, как именно господин Ранхаш снял с неё браслеты, и сейчас, увидев на его ладонях те же символы, что украшали её руки, испытала сложную смесь благодарности и неловкости.

– Эй, Трибан!

Данетий остановился и неохотно обернулся к окликнувшему его пекарю. Плечистый светловолосый мужчина поспешил к нему, вытирая руки о передник.

– Слушай, правду бают, будто бы харен в Жаанидый подался и ему на смену на это проклятое дело какого-то лиса прислали?

Поморщившись, медведь кивнул. Утаивать всё равно смысла нет, это ж не секрет какой.

– А чё такое? Харен не справился? – пекарь ехидно прищурился, но тут же отшатнулся под грозным взглядом Трибана.

– Думай, что мелешь! Ему сам хайнес другую работу поручил. Куда важнее возни с этими цацками!

– Да что ж важнее? – возмутился пекарь. – Тут и грабёж, и убийства, а самый главный участник как был на свободе, так там и ходит. Слышал, эту Амайяриду так и не засадили, а ведь она ж…

– Да что ж вы на девчонку-то всех собак повесили? – устало вздохнул данетий.

– Ну все ж так говорят, – смутился пекарь.

– Друг за другом невесть что повторяете, а потом ещё ноете: что ж это так справедливости в мире мало, – проворчал Трибан, введя собеседника в ещё большее смущение.

Взгляд его зацепился за высокую знакомую фигуру с шапкой светлых волос, и данетий мгновенно потерял все крохи интереса, которые у него вызывал разговор, и, махнув на прощание пекарю, поспешил через улицу.

– Варлай! Варлай! Да стой ты!