— Действительно. А что с мотивом?

— Откуда нам знать, что он думал о том, что его падчерица связалась с таким типом, как покойник? Другая молодая леди предположила, что ему все равно. Возможно, что-то случилось. Учитывая обстоятельства на данный момент, лично я — за его светлость. А вы, мистер Аллейн?

Аллейн покачал головой.

— Я в тупике, — признался он. — Возможно, Скелтон сумел затолкать снаряд в револьвер, когда его осматривал. Лорд Пастерн — а ему в наблюдательности не откажешь — клянется, что он этого не делал. Они были наедине около минуты, пока Морри делал объявление, но Скелтон говорит, что и близко не подходил к лорду Пастерну, который пистолет держал в брючном кармане. Маловероятно, что он лжет, так как Пастерн мог бы это опровергнуть. Послушали бы вы Скелтона. Он странный малый. Ярый коммунист. По национальности, кажется, австралиец. Несгибаемый и узколобый философ. Его на мякине не проведешь, и он совершенно искренен. Прямолинеен до чертиков. Несомненно, он презирал Риверу — как из общих принципов, так и потому, что Ривера поддержал желание лорда Пастерна выступать сегодня вечером. Скелтон горько на это обижен, о чем прямо и сказал. Он полагает, что предает то, что считает искусством, и попустительствует тому, что идет вразрез с его принципами. Мне он в этом показался фанатично искренним. Риверу и лорда Пастерна он считает паразитами. Кстати, Ривера поставлял Морри Морено те или иные наркотики. Кертис стоит за кокаин, и сдается, дирижер нашел что-то, чем себя поддержать, когда обыскивал труп. Нам это придется раскрутить, Фокс.

— Наркотик, — проникновенно изрек Фокс. — Вот видите! Едва получаем неожиданный подарок, а он уже труп. Тем не менее в его комнатах может оказаться что-нибудь, что даст нам зацепку. Он из Латинской Америки, говорите? А вдруг это связано с бандой «Снежных Санта». Они орудуют как раз через Латинскую Америку. Приятно было бы, — мечтательно протянул мистер Фокс, чьи таланты уже некоторое время были направлены на пресечение торговли запрещенными препаратами, — в самом деле чудесно было бы подцепить на крючок этих «санта-клаусов».

— И то правда, — рассеянно согласился Аллейн. — Но что же дальше с вашей теорией, Фокс?

— Слушаюсь, сэр. Учитывая, что Ривере не полагалось падать, а он упал, можно утверждать, что снаряд вошел в него как раз в тот момент. Знаю, может показаться, что я постулирую очевидные вещи, но это пресекает саму мысль о нечистой игре после падения, ведь никто не знал, что он упадет. А если вам вздумается сказать, что кто-то метнул орудие убийства, как дротик, в тот самый момент, когда его светлость выпустил первую пулю… ну… — с отвращением протянул Фокс, — это была бы до крайности идиотская идея, верно? А это возвращает нас к предположению, что штуковиной все-таки выстрелили из револьвера. Что подтверждается царапинами внутри дула. Правда, тут для верности нужно мнение эксперта.

— Непременно к нему обратимся.

— Но если на мгновение предположить, что отметины в дуле оставлены застежкой с камушками, игравшей роль своего рода стопора, то у нас есть заявление Скелтона о том, что, когда он осматривал оружие, царапин на нем не было. А это опять-таки приводит нас к его светлости. С какой стороны ни взгляни, все крутится вокруг его светлости.

— Мисс де Суз, — с досадой потер переносицу Аллейн, — действительно шарила под проклятым сомбреро. Я ее видел, и Мэнкс тоже, и официант. Мэнкс как будто ее увещевал, а она рассмеялась и убрала руку. Она не могла бы взять оружие тогда, но это показывает, что до револьвера мог дотянуться любой, сидевший на ее стуле. Леди Пастерн оставалась за столом одна, пока другие танцевали.

Фокс демонстративно поднял брови.

— Чистая ледышка, сэр. Надменная дамочка, у которой та еще сила воли и темперамент. Вспомните, как она противостояла его светлости в прошлом. Крайне умело.

Аллейн глянул на своего старого коллегу и улыбнулся, а после повернулся к группе ждущих полицейских.

— Бейли, — позвал он, — теперь ваш черед. Нашли что-нибудь новое?

— Ничего стоящего, мистер Аллейн, — отозвался тот угрюмо. — На орудии убийства никаких отпечатков. Я упаковал его в защитную бумагу и могу проверить еще раз.

— А револьвер?

— Тоже ни одного отпечатка.

— Вот почему я рискнул дать его ему в руки.

— Да, сэр, так вот, — продолжал Бейли с некоторым профессиональным пылом, — револьвер. Отпечатки лорда Пастерна по всей пушке. И этого дирижера Морри Морено, или как его там.

— Да. Лорд Пастерн передал оружие Морри.

— Верно, сэр. Я так и понял.

— Томпсон, — спросил вдруг Аллейн, — вы хорошо разглядели левую руку мистера Мэнкса, когда снимали с него отпечатки?

— Да, сэр. Костяшки пальцев чуть покорябаны. Самую малость. Носит кольцо-печатку.

— А что на сцене, Бейли?

Уставившись на свои башмаки, Бейли сообщил, что они обшарили каждый дюйм вокруг ударной установки. На полу нашлось четыре отпечатка, которые, как удалось установить, принадлежали мисс де Суз. Больше ничего.

— А Ривера? Что на теле?

— Не слишком много, — расстроенно ответствовал Бейли, — но, вероятно, удастся проявить латентные отпечатки[30]там, где трупа касались Морено и доктор. Это пока все.

— Спасибо. А как насчет остальных парней в ресторане и в комнате оркестрантов? Нашли что-нибудь? Гибсон?

Вперед выступил один из сержантов в штатском.

— Не много, сэр. Ничего необычного. Окурки и тому подобное. Мы подобрали отстрелянные гильзы и носовой платок Морено, но это на сцене.

— Он промокал им выпученные глаза, когда устроил шоу с венком, — пробормотал Аллейн. — Еще что-нибудь?

— Есть еще пробка, сэр, — как бы извиняясь, сказал сержант Гибсон, — на сцене. Возможно, ее уронил официант, сэр.

— Только не там. Покажите.

Из кармана Гибсон достал конверт, а из него вытряхнул на стол маленькую черную пробку. Аллейн осмотрел ее, не касаясь.

— Когда убирают сцену?

— Ее натирают мастикой по утрам, мистер Аллейн, и протирают влажной тряпкой перед тем, как придут вечерние клиенты.

— Где именно вы ее нашли?

— На полпути к задней стенке алькова и в шести футах слева от центра. Я отметил место.

— Хорошо. Хотя и проку от этого мало. — Аллейн достал лупу. — На ней черная отметина. — Наклонившись, он понюхал. — Вакса для обуви, кажется. Скорее всего ее пинали по всей платформе музыканты. Но есть и другой запах. Не вина и не чего-то покрепче, и вообще не такая это пробка. Она меньше и вверху широкая, а книзу сужается. Без значка торговой марки. Но что же это за запах? Понюхайте вы, Фокс.

Фокс зычно потянул носом. Распрямившись, он подумал и сказал: