Бранд широко улыбнулся:

– Хороший отсюда вид! Мне нравится!

– Смотри мне, а то к хорошему-то быстро привыкают, – усмехнулся Ральф.

И тут все начали бить ладонями, кулаками по веслам – раз, раз, колотить все разом. В знак уважения. В знак уважения к нему, Бранду. Который всю жизнь свою был никем.

– По правде говоря, ты там наверху, конечно, нефиговую штуку отмочил, – и даже Колючка почти улыбалась, а глаза ее блестели, и она тоже колотила по веслу. – Нефиговую, да!

И Бранд почувствовал, что его распирает от гордости. Такого с ним никогда еще не бывало. Сколько ж воды утекло с тех пор, как он остался стоять один-одинешенек на пустом морском берегу у стен Торлбю. Он не принес воинскую присягу, но все равно нашел себе ладью. И команду. Семью. Эх, видела б все это Рин! Он так и представил себе ее лицо, как она на это все смотрит. И тут же в носу захлюпало, и пришлось делать вид, что в глаз соринка попала. Вот теперь он пребывал в свете. Совершенно точно. Никаких сомнений. В свете – и никаких гвоздей.

– Эй вы, ленивые ублюдки, хватит стучать! – проорал он срывающимся от волнения голосом. – Весла в руки – и погребли!

Команда расхохоталась и взялась за весла, и «Южный ветер» заскользил вниз по быстрой Запретной. Теперь они гребли по течению, а буйволы и возницы остались на берегу – ждать нового груза.

Лес кончился, началась степь. Бескрайняя. Открытая всем ветрам. Абсолютно плоская. Миля за милей тянулась она – целое море высокой, зеленой, волнующейся под ветром травы.

– Почему здесь не пашут? – спросил Колл.

Он оседлал уложенную на козлы мачту и старательно вырезал на ней узоры. Ветер мгновенно выдувал стружку из-под ножа.

– Здесь пасут скот. Коневоды, – ответил Доздувой. – Чужаков они не привечают.

Одда фыркнул:

– Не привечают – это мягко сказано. Они с них кожу живьем сдирают.

– У князя Калейвского научились…

– А тот – в Первогороде, – заметил Фрор, осторожно протирая вывернутый шрамом глаз кончиком пальца.

– А тех – Бейл Строитель надоумил, во время своего первого набега, – сообщил Ярви.

– Так сдирающие кожу сами попадают под нож свежевателя, – задумчиво протянула Скифр, наблюдавшая за тем, как ветер затейливо лохматит траву, – и кровавые уроки возвращаются учителю сторицей…

– Хорошо сказано.

И Ральф оглядел реку – и вверх по течению, и вниз по течению, и степь вокруг он обвел прищуренными глазами. Чувствовалось, что кормчий насторожился.

– Но мы не станем брать у них уроки.

– А с чего нам так беспокоиться? – удивилась Колючка. – Уж сколько дней прошло, а ни одного корабля не видели…

– Вот именно. Куда они подевались?

– Вот они. Целых два.

И отец Ярви показал пальцем куда-то вниз по течению.

У него было острое зрение. А вот Колючка сумела все рассмотреть, только когда они ближе подплыли. Изо всех сил выворачивая шею со своего места, она увидела наконец: вот эти черные кучи на берегу – это и есть корабли. Два обугленных скелета каких-то малых судов в кольце вытоптанной травы. Кострище. Точно такое, какое оставляли они на привалах. Каждую ночь.

– Командам, похоже, не повезло, – пробормотал Бранд – у него прям талант был сказать что-то такое, что все и так поняли.

– Погибли, – быстро сказала Скифр. – Кому-то повезло, и его угнали в рабство. Или не повезло – это как посмотреть. Коневоды – не слишком добрые хозяева.

Одда мрачно смотрел на уходящую к горизонту травяную равнину.

– Думаете, мы еще с ними познакомимся?

– С моей-то удачей? Обязательно, – пробормотал Доздувой.

– Так! Теперь становимся на ночлег только на холме! – проорал Ральф. – И стражу удваиваем! По восемь человек на часах теперь стоим!

И все стали ерзать и нервно оглядывать степь, и вздрагивать при каждом звуке. И тут показался корабль. Он шел себе на веслах вверх по течению.

По размеру он не уступал «Южному ветру» – с каждой стороны у него было по шестнадцать, что ли, весел. Судя по фигуре черного волка на носу – тровенцы. Щиты, как Колючка заметила, по бортам висели все побитые и посеченные. Похоже, эти ребята ищут драки. Возможно, даже нарываются на нее.

– Оружие держать наготове! – крикнул Ральф.

Он уже держал в руке свой лук из рогов огромной зверины.

Сафрит нервно заоглядывалась: мужчины хватались то за весла, то за мечи.

– Не открыть ли нам дорогу Отче Миру?..

– Естественно, мы постараемся пойти его путем.

И отец Ярви проверил, легко ли ходит в ножнах меч.

– Но к словам вооруженного человека прислушиваются охотней. Приветствую! – крикнул он, и голос его разнесся далеко по воде.

На носу приближающегося корабля стоял огромный бородатый детина в кольчуге.

– И вам не хворать, друзья! – отозвался он.

И все было бы хорошо, если бы не двое лучников у детины по бокам. Лучники как-то настораживали.

– Наш корабль прозывается «Черный пес», и мы идем вверх по Запретной из Первогорода!

– А наш – «Южный ветер», и мы пришли вниз по Священной из Ройстока! – проорал в ответ Ярви.

– Ну и как там на верхних волоках?

– Тащившим пришлось нелегко!

И Ярви поднял свою покалеченную руку.

– Но я жив остался, как видишь!

Капитан встречного корабля расхохотался:

– Вождь трудится вместе с воинами, но не наравне с ними – иначе кто ж его станет уважать? Можем ли мы подойти ближе?

– Можете! Но знайте, что мы хорошо вооружены!

– В здешних краях надо опасаться тех, кто не вооружен…

И капитан отмахнул команде – команда, кстати, у него была как на подбор: все как один здоровенные, покрытые шрамами бородатые мужики в серебряных браслетах. Они быстренько подогнали «Черного пса» на стремнину и пристроились рядом с «Южным ветром», нос к корме.

И тут капитан «Пса» вдруг весело расхохотался:

– А что это за старый ублюдок у тебя там на кормовом весле обретается? Это ж Ральф Поганец, чтоб мне провалиться! Я ж думал, ты помер – и даже обрадовался!

Ральф хрипло расхохотался в ответ:

– Провались – и поглубже, Дженнер Синий! Я ж думал, ты помер, и даже кружечку опрокинул по этому поводу!

– Ральф Поганец?.. – тихо переспросила Колючка.

– Давно это было, – и старый кормчий отмахнулся, опуская огромный лук. – Люди с возрастом меняются, и вот уж и поганец не поганец…