Господин Райнер переговаривается с пилотом, а после берет меня за руку и заводит на борт.

Оглядываюсь. Обстановка как в приличном номере отеля, только вместо кровати большие кожаные кресла. Здесь есть бар с холодильником, стол и телевизор. Охранники умещаются в отгороженные от нас специальные места за стенкой. Идем туда и усаживаемся.

— Пристегнись, Белоснежка.

Борт гудит и содрогается, не сразу удается справиться с ремнем. Райнер помогает.

— Марат, а документы, виза?

— Не переживай, тебе все уже сделали.

— По блату? — наивно интересуюсь.

Райнер усмехается:

— Называй это так.

Отрываемся от земли. С интересом пялюсь в круглое окошко. Очень высоко — жуть. Я никогда не видела облака так близко. Как из лесу сбежала. Марат расслаблен. Он совершает перелеты чаще, чем я езжу на автобусе в Новые кончики. Пьет ледяную воду, мне предлагает подогретую.

— Отлипни уже от окна, давай фильм какой-нибудь глянем? — вальяжно развалился в кресле, лениво щелкает пультом.

А я все никак не могу отвлечься от облаков. До чего изумительные! Встроенная плазма загорается, и я слышу уж очень знакомую музыку из фильма. С интересом устремляю свой взгляд на экран.

Досматриваю момент, пока мадам в фильме еще разгуливает в белом парике, а дальше картинка блекнет, я очень хочу спать. Ничего не могу с собой поделать… Утыкаюсь носом в плечо Марата. Глаза сами закрываются.

Не знаю, сколько прошло времени, но я просыпаюсь от дискомфорта и нужды.

— Марусенька, с тобой только кино и смотреть. Выспалась?

— Угу… Марат, а где здесь туалет?

Затекла совсем. Ноги покалывает неприятными мурашками, так что зубы сводит.

— Идем.

Райнер помогает мне встать и провожает к хвосту самолета. Толкает светлую дверку. Я вижу небольшую комнатку с унитазом и раковиной. В голову закрадывается навязчивая мысль.

— А…

Марат понимает меня лишь по одному звуку и откровенному недоумению.

— Не волнуйся, Марусь, никакому фермеру на маковку не попадешь. Там вакуумная система и бак.

— Благодарю! Теперь мне гораздо спокойнее за себя и вероятных фермеров!

Захлопываю дверцу. С облегчением выдыхаю, жму кнопку слива. Выдавливаю капельку мыла из тары в стене. Лимончиком пахнет. Ополаскиваю руки, выхожу.

Я уже привыкла к гулу и на мгновенье вообще забываю, что нахожусь в воздухе. Здесь нет стюардесс, зато есть красивый и весьма заботливый миллионер. Он сидит на противоположной стороне борта у столика. Копошится. Из-за широкой спины Марата не вижу его делишки. Осторожно двигаюсь ближе.

— Гаспачо, сеньора Кошкина. Проголодались с моими сыновьями?

— Проголодались.

В глубокой тарелке нечто похожее на суп-пюре красного цвета.

— Прямиком из Мадрида для вас.

Усаживаюсь за стол. Пробую. Немного непривычный вкус, но мне нравится. Новая еда совсем не вызывает тошноты, и от этого радостнее вдвойне.

Мы возвращаемся обратно на наши места, и Райнер включает новый фильм. Первые минут пятнадцать наблюдаю за перестрелкой отчаянного бандита с еще одним бандитом. Пару раз взмахиваю ресницами, закрываю глаза и опять засыпаю.

Сквозь сон гул становится громче. Марат двигается, трогает меня руками. Вздрагиваю. Не понимаю, что происходит.

— Падаем? — хватаюсь за сердце.

— Сплюнь, приземляемся.

Марат пристегивает меня для безопасности. Ритм в груди жаром растекается по телу. Даже вспотела немного. Стеклянными глазами смотрю на Марата, подскакиваю. Ремни плотно удерживают.

Я хотела выглянуть в окошко, увидеть Мадрид с высоты. Но по ту сторону все затянуто облаками. Мгла. Только спустившись ниже, мне удается визгом выразить свой восторг. Я вижу остров посреди синей, отражающей небо водной глади. Он кажется таким маленьким, а асфальтовые дороги и трассы как серые прожилки. Невероятно!

С каждым метром по направлению к земле внутренняя дрожь только усиливается. И страшно, и романтично. Я совершенно не представляю, чего ждать от этой страны и новой жизни.

Личный самолет Марата движется по взлетно-посадочной полосе, и я успокаиваюсь. Ненадолго.

— Люблю тебя, не представляешь как, — тихо шепчет Райнер, прожигает темными глазами.

— Я… я тоже.

— Согласна, значит?

Теряюсь. Непонимающе смотрю на довольного Марата. На ощупь расстегиваю ремень, что удерживал меня. Марат то ли чешется, то ли притворяется. Потом быстро обхватывает мою ладонь, подтягивает к себе. А когда отпускает, чувствую холод одним из пальцев.

Чудеса какие-то…

Напрягаю и вытягиваю руку. Кольцо. Я не ювелир, но украшение элегантное. Из золота, наверное. Белого. А сверху россыпь маленьких камней, почти как крошка. Сияют. Ослепляют. Бриллианты, наверное. Настоящие.

Первые секунд десять я бездумно глазею на кольцо. А после прихожу в осознание. Умиляюсь. Всхлипываю, губы мои трясутся и подбородок напрягается. Куксюсь.

— Ну, Марусь, сладкая, только не ной. Ай, Кошкина, терпеть не могу, когда плачешь, — бурчит Марат, но сей процесс уже необратим. Прижимаюсь к мужской груди. Серая футболка Райнера намокает от слез. — Хорош, говорю тебе! — строжится Марат, поглаживает мои волосы.

Впиваюсь ногтями в его грудь, никак не могу успокоиться. Как же трогательно. До коликов в левом боку. Райнер с пониманием терпит. Отстраняюсь, утираю с лица остатки туши. Добрую половину оставила на футболке Марата.

Не верю. Не может быть все так прекрасно.

В чем, собственно, и убеждаюсь через несколько минут, спускаясь по трапу самолета.

Бетонная площадка раза в три больше, чем в России. Вдалеке вижу несколько авиалайнеров, выстроенных в ряд. Здание аэропорта интересное, необычное — с волнообразной крышей. Но это не самое главное.

Мне жарко. Возможно, от раскаленного воздуха Мадрида. Возможно, от десятка мужчин таких же, что два амбала позади, нанятых Маратом. Черные. Здоровые. В солнцезащитных очках. У них рации и наушники с тонким проводком-пружинкой, ведущей под закрытый костюм. У них в кобуре оружие. Подобных людей я видела только в боевиках по телевизору.

С десяток охранников встречают нас. Поодаль несколько внедорожников, таких же черных. Один из них выделяется на фоне остальных. Он больше и наверняка бронирован.

— Марат… тебя хотят убить, да?

Спустившись с трапа, дергаю его за рукав, заставляю остановиться.

— Вынужденные меры. Как ни странно, в Мадриде я более известен, чем в России. Не заморачивайся.

Подхватывает меня за талию, уверенным шагом двигается к самому большому внедорожнику. Я больше бегу, чем иду. Еле поспеваю за Райнером. Охранник открывает дверцу авто. Она намного толще, чем в обычных машинах. Точно бронированная.