— Тебе не нравится Альпийская горка, Марат? Зачем плюешься?

— Это ж надо придумать такую безвкусицу…

— А по-моему, эффектно. Ни у кого во всей округе такой нет.

— Вот именно, как и забора с розами!

Напоминаю Райнеру, что подарок был выбран для меня, и я считаю сей антураж романтичным. Кованые ворота распахиваются, и я вижу черное авто. Оно ослепительно сияет в утреннем солнце. Усаживаюсь впереди, Марат за руль. Громкий рев мотора нисколько не настораживает, а вот четкое заявление Райнера пугает:

— Свадьба будет в Мадриде, Белоснежка. Я там живу постоянно, и нам пора бы перебираться туда из России.

Кто-то бы пискнул от радости, но не я. Вспоминая бывшую невесту, злюсь. Вида не показываю, хотя моя физиономия и стремительно сползающая улыбка выдают реакцию.

— Как же подаренный особняк?

— Будешь приезжать сюда на “каникулы”.

— Может, останемся здесь? А родители? Лизка?

— Захочешь — с собой заберем. Только скажи, — твердо говорит он.

И это не уговоры, мол, все для меня — рассветы и туманы, это пресечение возражений. Без права выбора. Я парирую языковым барьером и различием менталитетов. Он отвечает, что наймет мне лучшего репетитора. На стороне Марата козыри — власть и деньги. Райнер не силком увезти меня намерен, но и грамотно разрушает все мои тщетные попытки остаться. Оправданьки.

— Ты не хочешь замуж, Марусенька?

— Я рассчитывала на более красивое предложение.

— А это и не предложение… пока…

Мы сворачиваем с перекрестка и по левой полосе двигаемся по улице. Вижу стены небесного цвета и белую вывеску. Через несколько метров частная клиника. Лучший персонал округи, оборудование и комфорт сконцентрированы именно в этом месте.

Останавливаемся рядом со шлагбаумом. Даже самому Райнеру въезд на территорию запрещен. Никаких выхлопов от машины. Не дожидаюсь, когда Марат откроет мне дверь, выхожу из авто. Приосаниваюсь, а коленки дрожат.

Марат чувствует себя более уверенным. Он снова берет меня за руку и как маленькую ведет за собой внутрь по каменной узорчатой дорожке, по бокам которой растут аккуратно подстриженные квадратные кустики. Резные деревянные лавочки поодаль частично заняты девушками в положении. Стараюсь не пялиться, но искоса поглядываю на округлые животики, скрытые разноцветными одежками.

— Уважаемая, Райнеры пришли!

С порога заявляет Марат во всеуслышание. К нам тут же подбегает медсестра в наглаженной форме и папкой в руках. Улыбается, как родным, радостно кивает. Я тоже так делала, когда работала в магазине элитных мужских костюмов.

На кожаном диване в фойе натягиваем бахилы. У меня забирают документы для оформления. С еще пустой карточкой проводят на обследования. Вместе с девушкой-медсестрой идем к лифту. Поднимаемся на второй этаж, потом на четвертый и на пятый.

В одном из кабинетов пахнет слишком резко спиртом и хлоркой.

— Ну чего ты, Белоснежка? Тебе же сказали, кулачком поработай.

— Крови боюсь и иголки.

— Ать-два, Белоснежка, смелей! — строжится Марат, пытается надавить своим авторитетом.

Зажмуриваюсь крепко, отворачиваюсь. Каменею душой и телом. Райнер со мной для поддержки.

— Как комарик укусит, — ласково лопочет сотрудница со шприцем и иглищей.

Набирает несколько пробирок.

Спрыгиваю с большого кресла, и девушка, что сопровождает нас, говорит, что следующий кабинет гинеколога и на финальчик УЗИ.

— К гинекологу со мной заходить не нужно, Марат.

— Тебе ж страшно…

— Не настолько!

Шагаем в конец коридора и за такой же светлой дверью, как и остальные, меня встречает женщина лет сорока. На маму мою чем-то похожа. Визуально доверие вызывает, и я расслабляюсь. Осмотр проходит намного приятнее, чем забор крови.

Женщина сдвигает очки к кончику носа, делаю то же самое со своими. Врач рассказывает элементарные правила при беременности и с удивительной скоростью стучит пальцами по клавиатуре. Принтер выдает лист с назначениями. Мои руки полны тонких методичек не только по питанию и режиму дня, но и с дифирамбами этой частной клинике.

— Благодарю, — киваю головой.

А по ту сторону двери Марат. Серой тенью подлетает, как бы невзначай выуживает листочек с назначениями из моих рук, внимательно изучает.

— Беспокоишься за наследника, Райнер? Это так мило…

— Идем на УЗИ. — Мистер Серьезность сгребает меня своей лапищей и марширует к лифту.

Пятый этаж ничем не отличается от предыдущих. Кипенно-белые стены и плитка на полу без единой соринки. Диванчики из экокожи в едином цвете сливаются в один. Райнер заходит в кабинет первым, а я отвлекаюсь на шнурок ботинка.

— Марусь, ты где там? А то Галина Петровна предлагает мне лечь на кушетку.

Ха-ха. Смешно? Нет. Суетливо забегаю следом. Здесь немного холодно — работает кондиционер. Марату предлагают дождаться исследования на кресле рядом с кулером и валерьянкой. Но черта с два миллионер соглашается.

Приходится собрать подол платья на груди. Лежа на кушетке, вздрагиваю от прохладного геля. На сером экранчике появляется картинка. Марат стоит подле и напрягается, скрещивает руки. Брюнетка-врач с идеальной карешкой сначала называет значения и цифры молоденькой помощнице за компьютером, потом оборачивается, улыбается.

— Один, — чуть надавливая, ведет прибором правее, — второй.

— Это как? — тихо шепчу.

— У вас двойня!

Хлопаю ресницами, смотрю на монитор, на Райнера. Он будто завис.

— Марат?

Но он не слышит. Когда-то сияющие глаза сейчас блестят сильнее, чем обычно. Райнер плачет? Нет, Марат растроган, ёкнуло сердце миллионерское. Я вижу, как он краснеет от волнения, на лбу выступили капельки пота.

— Аху… фигеть… Вы серьезно?

Райнер подходит к монитору почти вплотную, и врач пальцем указывает на две черные точки. Скоро из них вырастут настоящие люди. Мамочки… Мороз по коже, лежу ни жива ни мертва.

Снова звук печатающего принтера. Мне говорят, что можно вытираться салфеткой. Марат лично забирает снимки. Мы выходим из завершающего кабинета к лифту. В отделе регистрации мне отдают документы. Марат рассчитывается за услуги.

На улице погода не радует. Небо заволокло тучами, противный дождь портит мою прическу. Успеваю шагнуть с последней ступени, как Райнер подхватывает меня на руки и почти бегом несет к шлагбауму.

— Марусь, ты не представляешь, как я счастлив!

— Пусти, уронишь!

Взвизгиваю, а в животе теперь приятно. Тошнота сменяется на ощущение трепещущих крылышек бабочек. И даже противный дождь не раздражает. Райнер ставит меня на ноги лишь у авто. С брелока открывает его, усаживает меня впереди.