От услышанного  к глазам подступили слезы радости, я прикрыла рот рукой, успокаивая себя. Мой Мартин снова открывал глаза… Спасибо тебе, Боже!

— Это прекрасная новость. Как же  рада, вы не представляете!

— Мистер Грин – крепкий орешек, если динамика продолжит расти, думаю, мы скоро переведем его в стационар. Все ужасное уже позади, Оливия… Если вы, конечно, не прекратите мучить себя недосыпами и нервными переживаниями. Вам нужен отдых, дорогая моя, и здоровый сон.

— Да-да, конечно. Обещаю. Но… Я все же волнуюсь.  И у меня есть на то причины…

Я замолчала, не зная, как лучше преподнести информацию о моих опасениях и возможной угрозе жизни Мартина.

— Какие? – доктор нахмурился. – Вы можете смело рассказать мне… За пределы этого кабинета ваши слова не убегут, обещаю.

— Мартин – не последний человек в городе. И у него есть недоброжелатели, которые могут навредить ему. Я не могу говорить об этом с уверенностью, но опасения есть… Вы понимаете меня? Можно ли что-то предпринять в этом случае?

— Хм, сложная ситуация, – задумался доктор. – В реанимационное отделение не пускают кого попало. Есть строгий режим и правила.

— Но из всех правил есть исключения…

Доктор тяжело вздохнул и откатился на кресле назад.

— Мистер Роумер, поймите, если бы это было пустяком или домыслом,я бы не стала обращаться к вам за помощью.

— Я понимаю. Но я не могу лично дежурить в реанимации, но еще раз повторюсь, в это отделение пускают только близких людей…

—Как же вы определяете близость или родственность по одним только словам?

— Мисс Браун, скажите, кем вы приходитесь  мистеру Грину? – спросил доктор. Возможно, невестой?

— Я… Нет. Я его друг.

—А насколько близкий? Ориентироваться я могу толькона ваши слова, верно? И они не вызывают у меня сомнений. Как и вы можете довериться моим словам, так и нет. Я же вам говорю, что никто посторонний не зайдет, но следить за этим дотошно не смогу. Возможно, вы хотите приставить к нему охранника?

— Охранника? Но у меня нет…охранника.

— У меня тоже. Более того, ни у кого из присутствующих пациентов в этой больнице его нет. Вам нужно выдохнуть, Оливия. Вы слишком себя накручиваете.

— Хорошо, доктор, – я встряхнула головой и растерла лицо ладонями, пытаясь отогнать плохие мысли.

— Моя вам рекомендация — отправляйтесь сейчас же домой и отдохните.

— Да, наверное, вы правы. Но обещайте мне позвонить, если Мартин снова придет в себя. Можно, я оставлю вам номер телефона?

— Да, непременно.

Мистер Роумер записал мой номер телефона, и я с небольшим облегчением на душе вышла из его кабинета. Возможно, я и вправду накручиваю себя… Набрала номер Лили, чтобы обрадовать его радостной новостью, но она не ответила. Значит, сообщу ей об этом лично.

Я вышла из больницы и прошла на парковку машин в ожидании такси.  Сильное напряжение  сковало меня, когда я услышала хлопанье дверями машины неподалеку. Двое мужчин в костюмах направлялись ко мне. Когда они приблизились, я поняла, что это люди Дэйва.

—  Пройдемте в машину. Мистер Харрис ждет вас.

— Я не могу… — затрясла я головой, пятясь назад.

Они молча подхватили меня под руки и потащили к машине.

— Отпустите, вы делаете мне больно!

— Перестаньте сопротивляться. Это в ваших интересах, – усмехнулся амбал и открыл передо мной дверь.

Я одернула руку и прожгла взглядом двух ублюдков. Усевшись на заднее сидение, я и предположить не могла, что еще хочет от меня Дэйв.

Меня завели в кабинет Дэйва и закрыли за мной дверь. Я, подобно прокаженному, но непокорному слуге предстала перед господином. Дэйв пренебрежительно взглянул на меня. Я ответила ему взаимностью.

— Что ты еще от меня хочешь?! – я стояла у двери, обхватывая себя руками.

Дэйв усмехнулся, а затем аккуратно выдвинул стул, приглашая меня присесть.

— А чего ты такая резвая? Присядь, дорогая, тебе нельзя волноваться, – слишком наигранно заботился о моем здоровье Дэйв и повелительно кивнул на стул.

— Никакая я тебе не дорогая…— тряхнула я головой, чувствуя подвох.

Тихий едкий смех раздался в стенах кабинета, Дэйв был больше не в силах любезничать.

— Села, я сказал! – рявкнул он, и его глаза сверкнули в мою сторону.

Мои ногти вонзились в сумку, как в спасательный круг, и, прижав ее к животу, я прошла к стулу, возле которого стоял он. Как только я присела, он положил руки на мои плечи и склонился к уху. Горячее сжигающее дыхание обожгло кожу. Я вздрогнула.

—Спокойно, – его пальцы надавили на мою дрожащую плоть. — А теперь слушай внимательно и запоминай. Ты — моя невеста, в твоем животе наш ребенок, и любим мы друг друга до гробовой доски…

— Что ты несешь…— непонятый страх подкрадывался ко мне.

Я подняла глаза на Дэйва и увидела в нем непреклонность и  жестокость. Он продолжал скрежетать мне на ухо:

— Свадьба состоится тогда, когда была запланирована. Все ясно?

— Нет, не ясно! Прекрати говорить чушь! – крикнула я и соскочила со стула.— Я не люблю тебя! И не выйду за тебя замуж!

Он обхватил мой подбородоки, сжимая мою челюсть,прислонил к стене. Я вцепилась в ткань его пиджака, пытаясь умерить его хватку.

—Оливия, не зли меня… Ты наставила мне рога и сейчас хочешь при всем честном народе испортить мне репутацию? Все узнают, что моя, на первый взгляд, порядочная невеста раздвигала ноги перед кем попало и обманывала меня, как последнего дурака? Этому не бывать!

— Как и тому, что я выйду за тебя! Ты противен мне! Ненавижу! — выкрикнула я со всей злостью.

Хлесткая пощечина мгновенно обожгла мою щеку, и я вскрикнула, хватаясь за него. Он навис надо мной, и я вся сжалась.

— Ты сделаешь все, как я скажу, иначе…

Он сделал паузу, а в моей голове возникали варианты, которыми он мог мне угрожать. Одна хуже другой.

— Иначе твой дорогой Мартин так и не выйдет из больницы…

—Ты не посмеешь…

— Решай, Оливия… Один звонок, и ты можешь больше никогда не увидеть своего любовничка, – усмехнулся он, почувствовав в своих руках козырь, отпустил меня и уселся на стул.

— Какой же ты урод…

— Называй меня, как хочешь, слова потаскухи для меня ничего не значат.

—Я не пойду на это… Дэйв, опомнись, не будь таким жестоким, умоляю! – сейчас я пыталась достучаться до того Дэйва, которого знала. – Я не узнаю тебя… Ты ведь не сможешь убить человека.

— А он перестал быть для меня человеком, так что, я чист… Говорят,  у него еще и сестра есть. Маленькая беззащитная девочка, которая останется совсем одна…