– Извините, у меня стенты в сосудах сердца. Порой дурнота накатывает. Разрешите подержать ваше изделие?

– Конечно, – кивнула Фаина.

Покупательница взяла тряпичного человечка и прижала его к себе.

– Деньги наличкой? Или на телефон сбросить?

– Лучше купюрами, – обрадовалась Фаина. – Цену вы знаете. Не торгуюсь.

– Я и не собиралась торговаться, – тихо ответила Софья. – Может, и другие куколки имеются? У меня подруга есть, Наталья, ее может обрадовать какая-то ваша работа.

– Есть, есть, как не быть, – заликовала консьержка, вытащила чемодан и откинула крышку.

Софья опустилась на пол.

– Можно их потрогать?

– Конечно, – разрешила мастерица. – Только аккуратно, не тискайте, не помните одежду, не хватайте за лицо, волосы не путайте.

– Я осторожно, – пообещала Софья.

Она начала перекладывать игрушки и заинтересовалась девицей с длинными темными волосами.

– У Наташи такой точно нет. Разрешите сделать снимок? Отправлю ей.

– Конечно, – разрешила Фаина, не сумев скрыть радость.

Гостья вынула телефон и через пару мгновений расстроилась.

– Не отправляется!

– Подвал, – закатила глаза консьержка. – Интернет плохой. Телефон работает, а на фото мощности не хватает. Оставьте куколок, ступайте в подъезд – оттуда все улетит. Заодно и деньги мне переведете.

– Конечно, – улыбнулась моя спутница. – Виола, можете со мной пойти? Наверное, тут крысы встречаются, а я боюсь грызунов. Скоро вернусь.

Последние слова адресовались Фаине.

– Жду вас тут, – залебезила та. – Только-только на обед ушла. Он у меня полтора часа – можете особо не торопиться.

Мы поднялись в парадную.

– Что случилось? – спросила я. – Вы узнали Фаину Герасимовну, а она вас нет. Так?

Софья молча кивнула и попросила:

– Давайте выйдем во двор, здесь дышать нечем. И пить хочется. Тут, наверное, есть супермаркет – бутылку минералки надо бы купить.

– Неподалеку есть магазин, – подтвердила я. – Но вот вам встречное предложение. Я живу в этом подъезде. Дома у меня и вода, и чай, и кофе. В наличии также балкон, его открыть можно.

Софья заморгала.

– Ну…

Я вытащила из сумочки удостоверение.

– Детективное агентство, – медленно произнесла спутница, глядя в документ.

– Среди сыщиков и полицейских встречаются взяточники, злые люди, но, честное слово, я не принадлежу к их числу. Не случайно я предложила вам поехать к Фаине.

– Теперь, увидев документ, я поняла это, – тихо проговорила женщина. – Лифтерша живет в подвале? Или она там мастерскую для своих кукол оборудовала?

– Не знаю, по какой причине Фаина Герасимовна ушла от сына и невестки, но на данном этапе ее дом на минус первом этаже.

– Не желаю зла страшной женщине, но закон бумеранга всегда срабатывает, – тихо сказала Софья. – Порой не сразу, может, через годы, десятилетия, но прилетает деревяшка и дает по лбу. Если вы в самом деле хотите меня чаем напоить и узнать, почему я так отреагировала, увидев госпожу Вольскую, то я готова зайти в гости.

До квартиры мы добрались за считанные секунды. Я открыла дверь, увидела Степана, выходящего в холл, и быстро сказала:

– Знакомься, это Софья Андреевна.

– Гаврилова, – добавила женщина. – Профессор, преподаю историю искусств.

– Очень приятно, – улыбнулся Дмитриев, который совершенно не понимал, с какой целью его жена привела домой незнакомую даму. – А я Степан.

– Мы с Софьей Андреевной хотим поговорить о Фаине Вольской, – дополнила я. – Случайно выяснилось, что госпожа Гаврилова с ней знакома.

– Мне заварить чай или сделать кофе? – поинтересовался супруг.

– Учитывая мою гипотонию и то, что я лакомка, хочется капучино, – ответила гостья. – Уж извините за откровенность.

– Мне по душе честный разговор, – объявил Степан. – А капучино хорош в сопровождении настоящего швейцарского шоколада. Не тех конфет, где на коробке написано «швейцарские», а тех, которые сделаны в этой нейтральной стране. Сейчас угостим вас именно такими.

– Мой покойный папенька говорил: «Есть шоколад, который сделали швейцары, а есть шоколад, который сделали швейцарцы. И тот, и другой недурен, но я предпочитаю второй вариант», – тихо засмеялась Софья.

Некоторое время мы вели малозначительную беседу, потом гостья сложила руки на груди крестом.

– Спасибо. Я полностью взяла себя в руки. Сейчас расскажу вам не очень радостную историю. Моя дочь Светлана вышла замуж, когда ей исполнилось тридцать шесть лет. На тот момент мой муж тяжело заболел. Дочка никогда не говорила об этом, но я подозреваю, что спешная свадьба была ею затеяна для поднятия папиного духа. Он очень хотел увидеть внуков. Мы с Олегом Ивановичем оформили брак, когда нам исполнилось по восемнадцать. Жили в одном доме, вместе учились в школе. Я пошла под венец беременной, на пятом месяце, но нам, как мы думали, повезло, живота не было видно. И, что тогда показалось особо удачным, он почти и не вырос. Никто меня не осудил, не понял, что я ребенка жду. Я раздалась в боках – просто квадрат, а не молодая женщина, – заполучила лунообразное лицо. Все знакомые говорили: «Сонечка, ты поправилась и прямо красавицей стала». Беременность не доставляла никаких проблем. Токсикоз отсутствовал, я носилась конем, не испытывала усталости, плаксивости. Наоборот, силы били через край. Свекровь, светлая ей память, радовалась: «Софьюшка, родишь нам десяток внуков. Четырех я заберу, четырех твоя мама, вам двоих оставим». В те годы никакой особой диагностики беременным не делали, всякие УЗИ появились позднее. Акушер прослушивал сердцебиение плода с помощью деревянной трубки, которую подносил к животу женщины. Генетические тесты, всякие хитрые анализы – о таком мы и не слышали. Я один раз посетила консультацию, встала на учет, просидела полдня в очереди и решила более не посещать сие заведение. Родители с обеих сторон спрашивали: «Как здоровье? Регулярно к врачу ходишь?» «Конечно, – лгала я, – замечательно дела идут». В роддом я приехала ночью, дежурный врач отругал: «Анализы делали давно, консультацию регулярно не посещали. Да вас надо отправлять рожать туда, где принимают бездомных, алкоголичек! У нас чистое учреждение для порядочных женщин, которые ответственно относятся к вынашиванию ребенка». Я испугалась, а Олег сунул врачу в карман десять рублей. Хорошая в те времена была сумма. «Гиппократ» подобрел, и начался ад. Я рожала долго, что-то шло не так, и в конце концов врач решил: «Делаем кесарево». «Нет, нет, – запротестовала я, – не хочу шрам на животе». Доктор засмеялся: «Значит, готова получить инвалида? Если еще немного протянем, родится малыш, который не сможет сидеть и ходить». Я испугалась, согласилась на операцию, и на свет появилась здоровенькая Света. Воспоминания об ужасных родах, операции, восстановлении после нее навсегда отбили охоту обзавестись вторым ребенком. Маленькой Свете я часто говорила: «Не спеши с замужеством, не бери с глупой матери пример. И ни в коем случае не рожай в восемнадцать лет!» Урожай со своих речей я начала собирать, когда Светочке перепрыгнуло за тридцать. Я отчаянно запугала дочь. Ванечка у нас появился, когда Свете подходило сорок. Думаю, она не очень любила Виктора, отца ребенка, но обожала папу и исполнила его мечту – увидеть внука. Олег скончался через неделю после появления Вани на свет. И это милость Божья. Дедушка не узнал, что мальчик инвалид. ДЦП у него заподозрили на третьем месяце. Случай оказался очень тяжелый. Обычно диагноз «детский церебральный паралич» ставят после полутора лет. А у Ванечки в шесть месяцев была уже ясность полная.