— Артур не понимает, что ваш брак умер уже. И ты ему не помогаешь. Ты же его не любишь. Скажи ему. Не тяни кота. За яйца.

— Мудро. Начни с себя. Скажи: Настя, я тебя не люблю.

— Я ей говорил.

— Это в ЗАГСе, наверное.

— То, что я женился — не мое желание.

— Хватит мне лапшу на уши вешать, — морщусь, натягиваю на пальцы рукава. — Тебе чего надо?

— Тебя, — нахально отвечает он. Подходит ближе, ладонью упирается в крышу. — Ты же знаешь. В тот вечер Артур тебя напугать хотел. Но он ушел. А потом залез в окно. На самом интересном. Я тебе честно говорю, видишь? После того, как ты меня всего искусала и изодрала, очень хотелось тебя ещё разок трахнуть.

— Так ты неделю спустя трахнул.

— Так я ещё хочу. И не разок.

— Да плевать мне, чего ты хочешь, — отталкиваю его, когда он наклоняется к моему лицу. — Так нельзя делать, Андрей, ты не понимаешь?

— Слушай, Юль, я серьезно, — он перехватывает мое запястье, — я тебе не вру и кольцо на палец не обещаю. Я просто предлагаю. Попробовать. Раз уж так вышло.

— Так не вышло, так вы сделали, — выдергиваю руку, он держит, и я невольно засматриваюсь на его пальцы, пустые, без колец, обручалки ни он, ни Алан не носят, якобы неудобно на работе. Но сейчас мне это видится отмазкой. Они оба могут сорваться на службу в любое время суток, и никак не проверить, где они на самом деле.

— Я знаю, что мы виноваты, — он встряхивает меня за руку, привлекая внимание. — Но, кис. Если бы ты ноги направо-налево не раздвигала. Никто бы тебя не тронул.

— Я не раздвигала.

— Ай, ладно.

Молча удивляюсь. Он тоже верит в те мифические измены, и Алан верит наверняка, может, они и решили, что мне это всё норм, раз я шлюхаюсь, одним больше, одним меньше, мне без разницы, я для виду ломаюсь?

— Ну-ка, — пальцем он цепляет горловину свитера, оттягивает и заглядывает под него. Вытаскивает золотую цепочку и кулончик тихо позвякивает. Он комментирует. — Киса носит колокольчик. Тебе его подарили помнишь когда? Когда тебя на рояле трахали сзади, и ты стонала. И ты носишь. Тебе нравится.

Вырываю у него кулон. Он мой. Я по-глупому к его подарочку привязалась, но это доказательство, что человек, заморочившийся его покупкой, думал обо мне, ведь думала и я, постоянно, и даже в такой неправильной, стыдной связи, взаимность чуточку разбавляет две чернильно-темные ночи.

Мы стоим, близко, в его руке моя рука. Рядом плавно тормозит машина Алана.

Выходят и он, и Артур, хотя только что не могли между собой разобраться. А как гнаться за мной — они в этом дружны, странные приоритеты.

Артур прёт на нас танком, не говоря ни слова, хватает меня за локоть и открывает машину.

— Артур, я тебе сказал, езжай один, — Алан походит и хлопает дверью.

Артур смотрит на него несколько секунд.

И резко толкает меня в спину.

Заваливаюсь на Алана. Тот распахивает объятия, чтобы меня поймать, его руки заняты и в этот момент Артур кулаком бьёт его по лицу. Удар такой силы, что я покачиваюсь вместе с ним, и мы почти валимся в лужу.

Артур так же резко выдирает меня и открывает машину. Кивает Алану, рукой зажавшему нос.

— И я тебе сказал. Вам обоим. Не лезьте.

Дома сбрасываю промокшие туфли, смотрю на котенка, что вышел встречать и, мяукнув, сладко потягивается.

Спал.

Какой он маленький. Какой пушистый. Хочется потискать, но я холодная.

Он торопится на кухню. Смешно скользит по полу, и попа набок.

Улыбаюсь, иду за ним. Артур прется за мной:

— Иди в душ. Потом переоденешься в сухое.

— Как заботливо.

— Все верно, — он тянет меня за свитер.

— Он хочет молока, — киваю на обернувшегося котенка, он бежит обратно, бросается под ноги.

— Потом попьет.

— Ему щас надо.

— Сам налью.

— Нет, я.

— В ванную иди.

Тяжело дышу и мечтаю, чтобы котик нассал в его новые туфли.

— Так и будешь ко мне придираться? По пятам ходить? Это ненормально, Артур.

— Ненормально видеть во мне врага, Юля. Я тебя не крупу перебирать посылаю. Я лишь прошу переодеться.

Топаю ногой. Он не двигается.

Поворачиваю в ванную.

Намыливаю голову и думаю, если всё выложить родителям, они, конечно, нашего развода добьются. Но какой ценой, папа на одном разводе не остановится, а против Морозова старшего можно и не рыпаться, у него связей, как грязи на обочине где мы недавно торчали.

А если я скажу, подругам, то…

Прикидываю ситуацию: так и так девочки, щас расскажу вам один грязный секрет про ваших мужей.

А они: выдумщица ты, однако. Наши мужья пушистые зайки.

Ну ладно, пусть даже они мне поверят. Тогда обе наверняка затеят развод, папа Марины изволит гневаться, и Морозовым придется паршиво.

Хорошо.

Но где гарантии, что все согласятся со мной, не решат, что я сама виновата, даже в пословице кобеля, который вскочит, оправдывают тем, что сучка сама хочет.

Останусь крайней, и получится тоже самое, моя себя против их семьи.

Вытираюсь и натягиваю лосины. Нужно действовать самой.

Знать бы как.

На кухне в мисочке пусто. Артур ловит мой обвинительный взгляд и оправдывается:

— Я честно наливал. Он уже выпил. Тебе тоже налил.

Он ставит на стол кружку, от чая поднимается пар и пахнет вареньем.

Сажусь на диванчик и подтягиваю на колени котенка. Он продолжает облизываться, мелькает розовый язычок. Чешу его за ушком.

— Ты его где взял? — беру кружку.

— Этого-то? — он косится на пушистый комок, с чаем садится напротив. — У подъезда сидел.

— И с чего ты такой добренький? — щурюсь, отпиваю чай.

— Так я злым и не был, — он тоже пьет. Помолчав, добавляет. — Один раз только ошибся.

Слушаю довольное мурчание и слизываю с ложки ягоды.

Он прав, ни разу не видела, как Артур пинает собаку или орется с кем-нибудь из водителей. И ухаживал он красиво, с постоянными цветами и конфетами, и отучал меня курить, наигранно морщился и отказывался целоваться.

Мы познакомились перед новым годом, в тот день была метель. Настя уже полгода встречалась с Андреем, на каждой паре пела ему оды, и мне было любопытно, как он выглядит, но Настя даже фоток не показывала. У нас началась зимняя сессия, в субботу с утра был экзамен, а Настя приехала в универ прямо из клуба. Сказала, что всю ночь не спала, они с Андреем и его братом, и ещё одной девушкой отрывались не по-детски.