– Я думаю, мы уложимся часа в два, – сказал Лупоглазый.

– Имеешь ли постоянную память о Боге и страх Божий в сердце? – задал отец Константин ритуальный вопрос.

Однако Лупоглазый как будто не слышал вопроса. Он даже не посмотрел на отца Константина, сразу стал рассказывать. Он говорил ровно, гладко, как будто читал по невидимой книге. Сначала отец Константин не поверил собственным ушам. Ему казалось, что все это ему снится. Он не может этого слышать. Однако он слышал. Все было на самом деле. Он даже незаметно укусил себя за губу, чтобы проверить, не сон ли это. Нет, это был не сон. Лупоглазый не исчезал со своим страшным рассказом. Потом батюшка ужаснулся тому, что он услышал. Неужели все это сделал он – этот пенсионер, мимо которого пройдешь – и не заметишь. И тут же батюшка поправил себя – нет, Лупоглазый не обычный пенсионер. И его нельзя не заметить, если проходишь мимо. Особенно если он посмотрит тебе в глаза. И тут же отец Константин понял, почувствовал, осознал, что все, что рассказывает Лупоглазый, – все это правда. Все, от первого до последнего слова. От первого до последнего убийства.

И тут ему стало по-настоящему страшно.

Железняк и Новиков встретились в тайском ресторане, который открылся совсем недавно в подвале в одном из административных зданий на площади за Вечным огнем. Они были единственными посетителями и заняли столик у стены. Похожий на башкира официант принес меню в кожаном переплете. В меню все блюда были обозначены иероглифами. Но рядом с каждым была картинка. Новиков ткнул пальцем в какие-то трубочки, похожие на бигуди, и сказал, что там большая порция, им хватит на двоих. Официант унес меню и поставил на стол чайник и две чашки. Чай был горький, Железняк к такому не привык. Новиков пил зеленый чай, не морщась, и вообще, было ощущение, что чувствует себя здесь как дома.

– Вы здесь уже были?

– Здесь – нет. Но когда я работал в «МК», недалеко от редакции была вот примерно такая же забегаловка. Мы туда все время заходили после сдачи номера…

Железняк слушал его рассказ вполуха, думал о своем. Сможет ли Павел выполнить его задание? Не ошибся ли он с выбором исполнителя? Ведь он уже один раз облажался, может облажаться и во второй. С другой стороны, если искать более подходящего исполнителя, можно потерять время, и Кассель его опередит. И так плохо, и так плохо. Тем не менее операция уже началась, нужно продолжать.

– Я вот о чем хотел поговорить, – сказал Железняк, – вы не замечали, что в последнее время в области происходит что-то странное?

– Что именно? – спросил Новиков. Железняк посмотрел ему прямо в глаза и увидел голод. Голод журналиста по новостям. Давно уже у Новикова не было повода прикоснуться к подводным токам, к секретным сделкам, к важным решениям, от которых зависела жизнь области. В последний раз ему это удалось в середине девяностых, да и то не совсем своими руками. Приятель Новикова, местный собкор «Известий», обнаружил, что губернатор крутит бюджетные субсидии, выделенные на покупку медикаментов, в коммерческом банке, принадлежащем его брату. Представители администрации скупили все экземпляры номера «Известий» со статьей «Медицинское дело», которые продавались в Волоковецкой области. Все, да не все.

Новиков перепечатал статью из «Известий», тем самым начав войну с губернатором. Ему удалось выиграть тогда, проворовавшегося и непопулярного губернатора убрали летом 96-го, перед президентскими выборами, и Новиков небезосновательно считал себя причастным к этой отставке. Сейчас расстановка сил в области была совсем другая, и роль прессы в этой расстановке была не больше, чем роль обслуги.

Идя на эту встречу, Железняк внимательно изучил финансовое положение газеты и планировал сделать довольно крупный заказ на рекламу, который позволил бы газете довольно неплохо прожить до конца года. Но сейчас, посмотрев в глаза Новикову, он понял, что этого не нужно. Новиков сам сделает все, что от него требуется, просто за возможность быть причастным к Большим Делам, которые делают Большие Люди. За возможность самому почувствовать себя Большим Человеком и показать себя другим в этом качестве. На хвастуна не нужен нож…

– Учителям и врачам не выплатили отпускные. В магазинах перебои с поставками товаров. У людей нет денег.

Новиков задумался. А ведь и верно. Вот и «Роспечать» задержала последний платеж за газеты.

– Да, я это заметил, – сказал он, – но счел это сезонным…

– Сезонность здесь ни при чем, – перебил его Железняк, – в разных отраслях сезонность разная. У сельского хозяйства один цикл, у розницы – другой. Нет, тут ситуация гораздо серьезнее. Я бы назвал это «финансовая засуха». В области нет денег.

– Так не бывает, – уверенно сказал Новиков, – губернатор…

– Власть губернатора заканчивается там, где заканчивается здание областной администрации.

– Это что, новый кризис? – спросил Новиков. – Как в девяносто восьмом? Дефолт?

– Не совсем, – улыбнулся Железняк, – тогда кризис был во всей стране. А теперь только в отдельно взятой области.

Новиков задумался. Железняку хотелось закричать ему – ну давай, думай быстрее, соображай, задай мне правильный вопрос! И Новиков задал правильный вопрос:

– Это кто-то сделал?

– Да, – кивнул Железняк.

– Вы знаете, кто за этим стоит?

– Да.

– Это вы сделали? – Новиков придвинулся к столу.

– Нет.

– Тогда кто?

– Вы напишете об этом статью?

Новиков опять задумался.

– Я не могу вам этого обещать.

– Почему? Вы считаете, что финансовый апокалипсис в отдельно взятой области – это неинтересно? Вы можете здорово поднять тираж. А главное – доверие к газете среди элиты.

«Вот идиот! – думал Железняк. – Ему в руки идет золотая рыбка, а он еще раздумывает».

– Я не идиот, – сказал Новиков, – а если вы столкнете меня с кем-то, кто заведомо сильнее меня? Хочу дожить до пенсии.

Железняк поморщился.

– Бросьте, сейчас не девяностые годы, никто не будет убивать журналиста, если его можно купить. Начнем с того, что это дешевле.

Новиков нервно засмеялся.

– Хорошо, будет вам статья, обещаю. Давайте мне имя.

– Курашов.

Новиков кивнул.

– Понятно.

Видно было, что он уже начал считать, прикидывать – что, как, к чему, кто может дать комментарий, как подать материал…

– Он рассматривает область как приложение к своему заводу, – объяснил Железняк, – и сейчас он посадит область на диету на несколько месяцев, чтобы пересмотреть все договоры, которые у него есть с властью. Через два-три месяца он может делать здесь все, что захочет. Может снести здание администрации и поставить вместо него свой памятник. Или продать всех жителей в рабство.