– До свиданья! – Айджи как ошпаренная выскочила из кабинета Игоря и побежала укладывать Майю в коляску.

А Игорь вернулся к разговору с отцом. Тот больше ничего не писал, хотя рядом с его именем горела зеленая точка, которая обозначала, что человек онлайн. А значит, отец ждет ответа.

«Смешно читать, ты никогда…» Игорь стер сообщение.

«Я, наверное, чего-то не знаю, когда это…»

Слишком ехидно. Хотелось, конечно, уколоть отца, но Игорь считал себя слишком уж взрослым для такого детского проявления обид. Наконец он выбрал самый подходящий вариант и отправил его.

22.04.2021; 16.10: «Я, наверное, что-то пропустил, не помню, что бы ты проявлял ко мне особенный интерес»

Отец тоже какое-то время молчал, несколько раз появлялась строчка «печатает…», а потом исчезала.

22.04.2021; 16.12: «Я думаю ты действительно пропустил все мои попытки начать общаться с тобой. Я готов все рассказать, а ты готов меня выслушать?»

Теперь стало по-настоящему интересно. Игорь уже не подбирал слов, он начал расспрашивать отца, когда и как тот пытался начать общаться, но в ответ получал одно и тоже, хотя и в разных формах. Отец просил живого общения. И после недолгого сопротивления Игорь сдался.

«Со встречи всегда можно уйти, а телефон всегда можно заблокировать», – решил Игорь и указал время и место встречи.

С тех пор, как Игорь забрал заявление из полиции, Тамара действительно перестала его беспокоить. Ее отсутствие в жизни семьи ощущалось очень явственно: Игорь стал спокойнее, перестал ждать каждую минуту, что у него заберут детей. Иногда, перед сном, он вспоминал о ней и думал, как там поживает странная женщина, которая ради любимого мужчины пошла на то, чтобы отстать от подопечной семьи. Но как правило, за день Игорь сильно выматывался, что бы слишком сильно беспокоиться о ней и не предпринимал попыток снова с ней связаться. Даже наоборот, он хоть и где-то в глубине души, беспокоился о Тамаре, но искренне радовался, что на горизонте ее больше нет.

Прием у психиатра проходил в первой половине дня. Максиму Игорь сказал, что это что-то вроде нового психолога, только в этот раз будет «дядечка», который, как и Максим, любит играть в машинки и роботов. Но сын не реагировал на увещевания отца: не приходил в восторг, но и не сопротивлялся. В день, когда пришла пора идти к новому врачу, он послушно под присмотром Айджи натянул рубашку в клеточку, синие брюки и безропотно ждал, когда его позовет отец. В последние дни он совершенно притих, перестал канючить и проситься к бабушке и дедушке, устраивать истерики в магазине. Но продолжал игнорировать Айджи. Иногда он щипал ее, кусал, но няня не говорила об этом Игорю. Она пыталась лаской и любовью проникнуть в сердце подопечного, чтобы прочно в нем укорениться и так прекратить его нападки. Молодая няня не понимала, что одной ласки тут недостаточно и что Максим получает указания наказывать ее от своей галлюциногенной матери. Именно здесь и крылась причина спокойствия Макса – его галлюцинация убедила в том, что если он сумеет избавиться от Айджи, то папа сразу увидит маму. Каждый раз мама придумывала ухищрения как насолить няне – щипки сменялись засыпанием соли в тарелку с супом Айджи, укусы сменялись молчаливыми забастовками, когда Макс в течение трех дней мог ничего не есть. Но все так же он стремился скрывать свое общение с мамой.

Отец же все меньше и меньше обращал внимания на сына, да и на дочь тоже. Сгрузив обязанности по воспитанию на няню, он глотнул долгожданной свободы от головной боли ежесекундно следить за младенцем и несколько опьянел от этого чувства. Максим как будто не слишком страдал от этого недостатка внимания, ему более чем хватало внимания со стороны мамы. Она вообще, ни на кого, кроме Макса внимания не обращала. Часто садилась на кровать и смотрела, как он играет. Или наблюдала за ним через окно детского сада. Максима это невероятно радовало, ведь раньше у мамы часто были дела, она готовила, гладила, ходила на работу и часто ей было не до сына, хотя она и старалась с ним играть, делала она это реже, чем хотелось бы мальчику. Сейчас мама полностью принадлежала Максиму. А значит и поводов для капризов у него было мало.

К психиатру ехали на машине. По пробкам пробирались сквозь завесу углекислого газа. Играла музыка, отец и сын не разговаривали. Игорь следил за тем, что происходит на дороге, а Макс улыбался маме, которая сидела рядом с ним. Раньше она не решалась оставаться при папе, но теперь почти никогда не оставляла мальчика одного.

Клиника находилась на первом этаже обычного жилого дома. С трудом отец во дворах нашел парковку для машины, несколько раз ругнулся в попытках разъехаться с другими автомобилями и устало выдохнул, когда наконец заглушил двигатель. Раньше Максим сильно боялся попасть отцу под горячую руку, но теперь он не испытывал страха, он знал, что мама рядом и мама его защитит. Но когда они зашли в клинику, когда в нос ударил продезинфицированный чистый воздух и Макс хотел найти поддержку в маминых глазах, ее не оказалось рядом. Холод пробежал по спине мальчика. Кишки болезненно свело.

– Папа, я хочу какать, – простонал он.

Игорь округлил глаза:

– Прямо сейчас?

В ответ сын отчаянно закивал, поджал губы и изо всех сил старался сдержать слезы. До приема оставалось еще десять минут. Игорь беспомощно помотал головой в поисках заветной таблички на дверях. Длинный, светлый коридор, увешанный большими плакатами с черными, мелкими буквами, тянулся бесконечной вереницей дверей. И насколько хватало глаз, на них были номера, надписи «служебное помещение» и «ординаторская», но только не WC.

– Ладно, – сдался отец, – пойдем вернемся на ресепшн и спросим, – он потащил сына обратно.

Максим крутил головой, заглядывал в приоткрытую дверь кладовки, но нигде не было и тени мамы. Слезы начинали душить. Живот крутило так, что Макс чувствовал, что может произойти непоправимое.

– Девушка, где у вас туалет?! – почти кричал Игорь на молоденькую работницу медицинского центра.

– По коридору до конца и направо! – так же эмоционально ответила та.

Игорь уже схватил сына на руки, он нутром чуял, что они на грани и могут опоздать уже не только к психиатру, но и к унитазу. Когда наконец они оказались около туалета, Максим неожиданно стал выталкивать отца и кричать:

– Нет, папа! Я сам! Сам! – запротестовал сын при попытке Игоря протиснуться в кабинку туалета. Максим стал отталкивать ноги отца, тянуть дверцу