– И кражами мне тоже приходилось заниматься. И тайные встречи в ночи случались, – добавила я. К своему стыду, должна признаться, что всегда немного злюсь, когда мое участие в успехе шанхайской миссии сводится только к роли постоянно греющей уши разносчицы шампанского.

– Все было, – подтвердила миледи. – И это, боюсь, может стать нашей погибелью. И именно это поставило вас, джентльмены, под угрозу.

– Ну наконец-то, – сказала я. – Кто еще хочет сыра?

– Меняем стратегию, – сказала леди Хардкасл.

– Не поняла, – ответила я.

– Пышки, говорю, тоже не помешали бы. И какое-нибудь горячее питье. Последнюю часть истории надо слушать, удобно устроившись у камина и попивая что-то теплое.

– Может быть, горячий шоколад?

– С капелькой бренди, – согласилась хозяйка.

– Скоро вернусь. – Я вышла на кухню.

* * *

Когда я вернулась в гостиную, четыре кресла уже стояли перед камином, в который положили новые поленья. Низкий стол передвинули по центру арки из стоящих кресел, и на него я поставила свой поднос. Я разлила горячий шоколад, леди Хардкасл – бренди, а Барти насадил на вилку пышку, прежде чем поднести ее к огню.

– Прошло три года, – начала я, усаживаясь. – В девяносто девятом году мне исполнилось двадцать два. Я все больше и больше узнавала о мошеннических методах леди Хардкасл, мы обе все лучше и лучше овладевали шанхайским и мандаринским, а правительство Ее Величества получало все больше информации, которая позволяла ему добиться военного, политического и коммерческого преимущества. Мы были лучшими в Форин Офис, когда дело касалось вынюхивания, подслушивания и вообще сования носа не в свои дела.

– Наверное, надо сказать, – прервала меня леди Хардкасл, – что предыдущий год был очень важным в истории Китая. Подписывались новые договоры и бог знает что еще. Гонконг перешел под контроль Британии, немцы получили Циндао. Все побережье было растащено европейцами. А к девяносто девятому году, как вы, возможно, знаете, имперская Германия становилась все более и более агрессивной. Она начинала играть мускулами и звенеть саблями. Поэтому остальные великие державы хотели быть постоянно в курсе того, что замышляют агрессоры. А это значило, что Родди, я и Фло вместе с нами были отправлены на север, в Циндао. По легенде, мы были представителями Ее Величества королевы Британии, прибывшими для того, чтобы пожелать нашим немецким друзьям успехов с их новой базой, хотя в действительности нашей задачей было все тщательно там разнюхать.

– Ну и, кроме того, это был повод попрактиковаться в мандаринском, – добавила я.

– Иногда мне хочется, чтобы этим мы и ограничились, – с тоской заметила леди Хардкасл. – Но увы… До нас дошли слухи, что имперский флот Германии собирается провести испытания нового корабля в Тихом океане, подальше от всяких любопытствующих. Поэтому мы и навострили наши глаза. Действовали по старому отработанному плану: Родди играл в карты, на бильярде и участвовал в других подобных же мероприятиях, достойных мужчины, а я, притворившись, что у меня болит голова или нашло легкое недомогание, с сожалением отказывалась от приглашений на чисто женские мероприятия и оставалась в постели. А когда вечерние развлечения были в самом разгаре, мы с Фло выскальзывали из дома и во все глаза смотрели по сторонам.

– Это, пожалуй, было непросто, – заметил Барти. – Две англичанки должны были привлекать всеобщее внимание. Особенно вы, леди Х. – вы ведь на добрый фут выше любой китаянки.

– В сущности, это было не так уж трудно, – ответила я. – В своих китайских одеяниях с минимальным сценическим гримом мы вполне могли пройти поверхностный осмотр. Особенно ночью и в тени. И с большого расстояния. Когда к нам не приглядывались особенно тщательно.

– Но в общем и целом вы правы, Барти, – сказала миледи. – Нам приходилось вести себя осмотрительно. Правда, нам здорово везло. В немецких доках всегда было полно народу, но все занимались своим делом, и у них просто не было времени смотреть туда, где лежала густая тень. Так что ночью нам удалось достаточно близко подобраться к секретным стапелям, чтобы понять, что замышляет кайзеровский флот.

– И что же это было? – поинтересовался Скинз.

– Это была субмарина, – ответила я.

– Что за чудовище?

– Немцы называют их Unterseeboot – лодка для плавания под поверхностью озера. Или, если хотите, моря.

– Вы нас заинтриговали, – сказал Скинз. – Лодка под водой? И кто же на ней поплывет? Русалки?

– Приятель, иногда ты выглядишь полным идиотом, – заметил Барти. – Надо внимательнее относиться к тому, что происходит в мире. Они водонепроницаемые. Так что никто в них не мокнет.

– А тогда какой в них смысл?

– Ты не видишь, как они подплывают, – пояснил Барти. – Одна из них вполне может подкрасться к твоему кораблю и потопить его, а ты и глазом моргнуть не успеешь.

Какое-то время Скинз обдумывал услышанное.

– И что, у немцев есть такая штука? – спросил он наконец.

– Сейчас уже наверняка не одна, – заверила его я. – И гораздо более опасные, тем та, что увидели мы. Не забывайте, что с тех пор прошло десять лет.

– Чтоб я так жил, – сказал Скинз. – Надо будет время от времени заглядывать в газеты.

– Мы спрятались между деревянными ящиками и металлическими бочками, – продолжила я свой рассказ. – Леди Хардкасл зарисовывала лодку и док, а я записывала информацию об оборудовании и персонале, которые попадались мне на глаза. Затем мы выбрались оттуда тем же путем, что и забрались, и, никем не замеченные, вернулись домой.

– Даже другие слуги не узнали, что нас не было, – подтвердила леди Хардкасл. – Так что мне оставалось лишь написать сопроводительную записку к моим рисункам и записям Фло и засунуть все это в мешок с диппочтой, предназначавшийся для Лондона. Сами мы через пару дней вернулись в Шанхай.

– В этой работе не было ничего необычного, – сказала я. – За все эти годы мы проделывали ее десятки раз, но на этот раз нам очень сильно не повезло.

– Наверное, нам надо было сразу же уезжать из Китая, – заметила леди Хардкасл. – Уже началось Боксерское восстание[53]. И хотя пока беспорядки наблюдались только в сельской местности, они стали постепенно распространяться на прибрежные города. В то время быть европейцем в Китае было вовсе не безопасно. Но мы остались. Мы не чувствовали опасности. Ведь мы же британцы. Кто посмеет…

– Не китайские повстанцы, как выяснилось, – перебила ее я. – Прошла уже пара недель после нашего возвращения, и в один прекрасный день леди Хардкасл отправилась на ланч с одной из своих подруг, а сэр Родерик остался дома, чтобы закончить какую-то работу. Я тоже отправилась в клуб, составив компанию горничной этой подруги. Как я помню, мы отлично провели время. Когда все закончилось, мы вернулись домой и сразу же поняли, что с ним что-то не так. Ни одна из нас не могла точно определить, что именно нас насторожило, но тем не менее что-то было не в порядке. А потом мы увидели, что входная дверь взломана. Леди Хардкасл прижала палец к губам, и мы как можно тише вошли в дом.