– Нет, дед, в разведке я, – решил сказать правду Соколов. – Немцы поблизости есть? Может, наших видел?

– Немцы далеко отсюда. Почти не заходят в наши края. Делать им тут нечего, грабить некого. А вот из села Алексеевского народ проходил с котомками и пожитками. Там, говорят, они всех обобрали. Весь скот и птицу порезали. И наших солдатиков не видать. Наверное, кто выжил, ушли на запад, а кто не смог, того побили. Слышал стрельбу на этой неделе, раза два слышал, но далеко где-то. Может, за Алексеевским даже.

– А сам-то ты где живешь, дедушка?

– Землянку отрыл с внучкой. Мала еще, десяти лет нет, а вон какое пережить угораздило. Погреб был, из него землянку и устроили. Живем пока, а что дальше будет, бог весть.

– А едите вы чего?

– Лес кормит. Запасы сделали, грибов насушили, силки вот пришлось вспомнить, как в детстве делал. Бывает, и поймаешь чего. Да вот еще, – старик тряхнул свой мешок, в котором снова звякнуло, – консервы. Тут в поле танки стоят побитые. И наши, и немецкие. Я ходил, смотрел. В наших ничего нет, сами, видать, голодные отступали. А у немцев в танках и шоколад, и водка ихняя, и консервы, и сигареты. Я успел вот несколько раз сходить. Набрал кое-чего. А потом приехали туда ихние, в черной форме. Стали на буксир свои танки брать да утаскивать. Видать, ремонтировать будут.

– Так там и наши танки есть? – заинтересовался Соколов. – И ты в них лазил? Значит, не сгорели?

– А как же, есть и те, что не сгорели. Дырок в них их пушки понаделали. Танкистов побили, вот и стоят они.

Спрашивать старика о марках танков было, видимо, бессмысленно. Соколов от избытка нахлынувших на него чувств готов был сжать деда в объятиях, но начало разговора у них было не очень душевным, и лейтенант воздержался от излишних чувств. Танки. Несгоревшие танки – это прежде всего патроны и снаряды. Горючее пока есть, повезет – будет и еще. А вот недостаток боезапаса делает из танка просто трактор. Бронированный большой трактор.

– Дедушка, как найти это поле, где танки стоят?

– Да просто. Тут недалече. Вон видишь над лесом верхушка ели виднеется? Вот на нее иди, потом ложбинка небольшая с березой сгоревшей. По ложбинке и до конца. Она тебя на опушку выведет, ну, а там увидишь. Только ты осторожнее, соколик. Немец около танков да в лесочке может быть. И кончится твоя… разведка! Ты один по лесам-то шатаешься или еще с кем?

– Я не шатаюсь, дед, – хмуро возразил Соколов, – а двигаюсь в определенном направлении. Заранее выбранным маршрутом.

– Ну, двигайся, двигайся, – хмуро кивнул старик и закинул на плечо котомку. Он отошел на несколько шагов, потом повернулся и сказал: – Ты не серчай на меня, служивый. Горе у меня, всех на старости лет потерял. Жизни конец, всему конец. А горе – оно, знаешь, глаза застит. Ты мне, главное, скажи, побьем мы германца или не побьем? Или все, кончилась советская страна?

– Побьем, дед! – твердо ответил Соколов. – Можешь не сомневаться. Ты только дождись нас, и мы с товарищами тебе такой дом построим, будет лучше прежнего. И еще заживешь на старости лет…

– Мне не дом, мне домину[5] надо строить, – прокряхтел старик. – Внукам бы пожить. Ох, сколько восстанавливать придется, сколько всего порушено…

Причитая и ворча, старик пошел между деревьями в сторону сожженной деревни. Алексей подумал, неплохо бы окликнуть старика, узнать, где он живет. Может, из танков удастся достать еду и отнести ему. Они с экипажем двое суток держатся на сухом пайке. Консервов и сухарей хватит еще на несколько дней. Может, своими запасами поделиться со стариком? Но экипажу задание выполнять. Голод не помощник. Тратить время на поиск еды опасно. Да и риск столкнуться с немцами. Риск сорвать задание.

– Прости, старик, – прошептал Соколов и пошел в сторону высокой ели.

Он шел осторожно, стараясь не выходить на открытые участки. Вскоре услышал металлические звуки, стук. Через несколько минут показалась опушка, потянуло дымком. Низко пригибаясь, Алексей добрался до крайних деревьев и присел на корточки за стволом старой березы.

На краю поля стояли два крытых тентами немецких грузовика. Возле них по пояс голые немецкие солдаты плескались водой из железных кружек. Возле одинокой березки горел костер, над ним висел котел. Еще один солдат помешивал в котле большим половником. На дереве висели полотенца и еще один половник. Соколов насчитал шесть солдат. Потом увидел седьмого. Тот с винтовкой на ремне прохаживался возле машин со стороны дороги. Часовой. Должен быть еще один, решил лейтенант и стал искать глазами. Точно, возле двух немецких танков топтался еще один солдат с винтовкой.

Всего танков было восемь. Несмотря на уверения деда, три танка «БТ» были сгоревшие. Еще у одного башня сорвана и разворочена так, как будто в ней взорвались остатки боекомплекта. Еще два «БТ» стояли разбитые, с сорванными гусеницами. И ближе к дороге две «тридцатьчетверки». На вид совершенно целые. Наверное, снаряды попали в корпус сбоку и танки потеряли ход. Если в них есть еще снаряды, то это спасение просто. Да и патроны к пулемету «ДТ» нужны.

Чем тут занимались немцы, Соколов не понимал. Наверное, готовили к буксировке четыре своих танка. А может, ремонтировали, чтобы они ушли своим ходом. Подойти ближе трудно. Часовые со стороны дороги и возле танков. Надо послушать, о чем они говорят, а потом решить, как напасть. Хотя если еду варят, значит, ночевать собираются, значит, работа будет у них и завтра.

Вернувшись к своему экипажу, Алексей рассказал о своей находке. Танкисты загорелись идеей вооружить танк, и тогда можно было не бояться встреч с немцами в открытом бою. Обидно было сознавать, что в твоих руках грозная боевая техника, но она беспомощна.

– Танк загоним подальше в лес, – стал излагать свой план Соколов и чертить на земле схему. – Бабенко, вы, как всегда, остаетесь рядом с машиной. Для охраны, и, возможно, нам срочно понадобится вся ее мощь и оставшиеся снаряды. Дальше. На поле едем на немецком грузовике. Немцев восемь человек. Двое все время на посту: один у машин со стороны дороги и леса, второй возле немецких танков. Возможно, ночью посты парные, нам ошибиться нельзя. Поэтому нападем еще засветло. Самое сложное – перебить не тех, кто у грузовиков, а одновременно убрать обоих часовых, чтобы те не подняли шум.

– Не получится, – возразил Логунов. – Нас пойдет туда всего четверо. Один снимает часового у дороги. Значит, нам троим надо перебить шестерых. Не получится. Только если будем стрелять, тогда можно успеть каждому застрелить двоих. Надо идти ночью и бить спящих ножами.

– Тоже может не получиться, – с сомнением покачал Соколов головой. – Найдется какой-нибудь страдающий бессонницей, или в туалет кто-то захочет выйти. Столкнетесь с ним в самый неподходящий момент нос к носу, и вся операция насмарку. Значит, останется только стрелять, а это лишний шум. Только как их в кучу собрать? Часовые далеко друг от друга и далековато от остальной группы.